– Наставник скончался год назад в этот самый день, – прошептал он мне на ухо.

– Значит, это случилось в первый месяц первого года эры Юнчжэна, всего через месяц с небольшим после смерти императора Шэнцзу, – задумчиво сказала я. – Юйтань говорила, что Ли-анда покинул дворец и ушел на покой. Неужели за пределами дворца с ним что-то случилось?

На глазах Ван Си вновь выступили слезы, и он приглушенно зарыдал.

– Все думали, что наставник покинул дворец и ушел на покой, – наконец тихо проговорил он. – На самом деле наставник давно покончил с собой, приняв яд, а его тело было сожжено.

Во мне словно что-то сломалось с оглушительным треском. В голове стало пусто, и я слышала лишь бешеный стук своего сердца.

– Но почему? – спросила я дрожащим голосом после долгого молчания.

Ван Си лишь склонил голову, продолжая горестно лить слезы, и больше не сказал ни слова.

Силы покинули меня, и я осела на пол. Слезы падали из моих глаз, как жемчужины из порванных бус, а сердце застыло, будто скованное льдом. Почему? Почему же он это сделал? Ли Дэцюань служил императору Канси несколько десятилетий, и никто в этом мире не знал Канси лучше него. Ли Дэцюань был там в день смерти императора и присутствовал при его разговоре с четвертым принцем.

Он знал слишком много такого, что ему было знать не положено, и одно его неосторожное слово могло погрузить весь двор в хаос. Разве мог Иньчжэнь оставить его в живых? Я была слишком наивна и совсем забыла о том, что творится в сердце императора.

Наплакавшись, я вытерла глаза и, встав с пола, медленно пошла к двери. Уже взявшись за ручку и открыв створку, вдруг вспомнила о цели своего визита. Закрыла дверь и, обернувшись к Ван Си, спросила:

– Чжан Цяньин тоже мертв?

Услышав это имя, Ван Си тут же побледнел как смерть.

– Он был еще жив, когда покидал дворец, – наконец пробормотал он. – Не знаю, как он сейчас. Думаю, его нынешняя жизнь мало чем лучше смерти.

– Что ты имеешь в виду? – с подозрением спросила я, придерживаясь рукой за дверной косяк.

– Я слышал, – с дрожью в голосе проговорил евнух, – что ему отрезали язык и отрубили руку, а потом выгнали из дворца.

Я поспешно распахнула дверь, высунулась наружу, держась за косяк, согнулась, и меня вырвало. Ван Си подбежал ко мне и принялся стучать кулаком по спине, пока я старательно извергала из себя все, что съела на обед. В конце концов рвота прекратилась, оставив пустоту в желудке и кислый привкус во рту.

Видя, что меня больше не тошнит, Ван Си торопливо дал мне чашку чая со словами:

– Сестрица, когда вернешься, попроси придворного лекаря осмотреть тебя.