– Эй, Букашечка, – говорит Миллер, направляясь к нам, – как насчет того, чтобы потанцевать на своем дне рождения со мной?

Макс быстро окидывает взглядом свою маму и соглашается поменять Кеннеди на Миллер.

Я чувствую облегчение, проводя рукой по пояснице Кенни и притягивая ее к себе. Она тает от моих прикосновений. Ее голова покоится на моей груди, одна рука обнимает меня за пояс, другая отведена в сторону.

– Я соскучилась по тебе, – смеется она.

– Прошло всего две песни!

– Думаешь, это имеет значение?

Однажды Кеннеди задалась вопросом, каково это, когда по тебе скучают, но теперь ей больше не придется об этом задумываться. Не проходит и дня, чтобы я по ней не скучал. Если она уходит в другую комнату, я уже скучаю. Если она уходит на работу раньше меня, я скучаю по ней. И я обязательно буду сообщать ей об этом каждый раз.

Я ловлю взгляд диджея и киваю ему как раз перед тем, как зазвучит песня, под которую Кеннеди шла к алтарю в первый раз.

Из динамиков доносится «Одержимая» Мэрайи Кэри, и Кеннеди запрокидывает голову, смеясь.

– Это сделал ты?

– Конечно. До сих пор считаю эту песню нашей свадебной.

Гости бурно реагируют на музыку, ведь она уже стала моей фирменной. Я не менял ее два сезона и не планирую этого в будущем.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты выбрал ее в тот вечер.

Кеннеди пожимает плечами с милой понимающей улыбкой.

– Я ошибся?

– Ни капельки! Ни тогда, ни сейчас.

Моя рука скользит вниз по ее ягодицам, и странно думать, что когда-то Кенни вздрагивала от моего прикосновения. Или не обнимала своих друзей. Или чувствовала себя неловко, собираясь взять меня за руку.

Кеннеди так же, как и я, инициирует физический контакт, будь то быстрый поцелуй на работе или возможность взять меня за руку, когда мы идем рядом. Не проходит и дня, чтобы она не обняла Миллер, Инди или Стиви, когда видит их.

– Ты счастлив? – спрашивает Кенни, глядя на меня снизу вверх.