— А, вы из доставки? Странно, но муж не говорил, что должны ещё что-то привезти.

— Это подарок, — ответила я.

— Да, а от кого?

— А это важно?

— Не знаю, но, конечно, я передам, — она снова посмотрела на Рахманова, потом на меня. — Мы нигде раньше не встречались?

— Вряд ли, — покачала я головой. — Но я раньше снималась в порнофильмах.

Её лицо надо было видеть. И Рахманов едва сдержал смех. Даже отвернулся.

— В общем, это люди, которые его разгрузят и соберут, — показала я. Позади нас стояла грузовая машина. — Хорошего дня!

И уже почти ушла, но откуда-то выбежала Дуся.

Замерла в нерешительности, а потом всё же бросилась ко мне с радостным лаем.

— Привет, привет, моя хорошая, — тискала я собаку, вытирая слёзы. — Как же я по тебе соскучилась. Как ты? Хорошо? Правда, хорошо?

— Ой, не знаю, что делать с этим зверем, — нарочито прогундосила Тамара, вытирая нос. — У меня на неё такая аллергия. А когда маленький родится, даже не знаю, что буду делать. Она такая непоседливая. Кыш! Пошла отсюда, — отогнала она собаку.

Дуся послушно отошла. Нехотя, но попятилась, глядя на меня огромными карими глазами, боясь даже в полную силу махать хвостом.

Я тоже неуверенно попятилась к машине.

Пока Рахманов разворачивался, смотрела, как Тамара суетится, звонит Димке, машет руками, показывая грузчикам, куда нести коробки. А собака жалась к какими-то доскам, провожая нас глазами.

— Что чувствуешь? — спросил меня муж.

— Что я больше ничего не должна этому миру, — выдохнула я.

И это была почти правда.

Я плохо поступила с Димой. Возможно, разбила ему сердце.

Не было мне прощения.