— М-м-м, смотрю, хороший оказался доктор, — улыбнулся Рахманов, — ты вспомнила, что прихватила содержимое моего сейфа.

— Ты собрал на меня компромат? — смотрела на него в упор Камила.

И любви во взгляде, которым она его одарила, не было ни грамма. Да её там никогда и не было, потому что я её придумала, как и всё остальное. Сама придумала — сама поверила.

— Можно подумать, ты первый раз об этом слышишь, — усмехнулся мой муж, — и собиралась со мной спать ради удовольствия.

— Что именно у тебя на меня есть? — метали её карие выразительные глаза громы и молнии.

— Господа, — перебила я, не дав Рахманову ответить. — Что бы у него ни было, теперь это у меня. Все переговоры мы ведём со мной, и я уже огласила свои требования. Мало тебе не покажется, — ответила я, на её вопрос, — особенно если учесть, как Марк хотел это получить, чтобы засадить тебя за убийство отца.

Отдать должное Камиле, её, в отличие от меня, не надо было лечить ни от амнезии, ни от переспрашивания. Она не задавала вопросов вроде «Что?», «В смысле?», «Какого?», мозг Камилы Ройтман работал как компьютер, отражающий ДДоС-атаку: чётко, быстро, безжалостно.

— Считай, дом уже твой, — сказала она, — но я хочу получить всё. Всё, что там есть и никаких копий.

— Ну уж нет, — покачал головой Рахманов. — И на слово тебе больше никто не поверит. Ты должна была подарить Марианне дом на свадьбу. Именно такой был уговор с её отцом, правда? Именно поэтому он изменил завещание. И ты, возможно, так и собиралась сделать…

— Но только когда я выйду замуж за Марка, — неожиданно догадалась я и даже чуть-чуть собой погордилась, когда Тимур сжал мою руку.

Зевс в юбке метнула на него испепеляющий взгляд.

— Хочешь лишиться лицензии? Сесть? Я ведь могу устроить. И в тюрьме ты проживёшь недолго, когда твои клиенты узнают, что ты торгуешь их секретами, — вскинула она подбородок.

Ну, почему я так не умею? Почему вечно у меня в голове какая-то каша, мне всех жалко, я пытаюсь встать на место каждого — и каждый мне кажется заслуживающим прощения.

— Оставь, Камила, — улыбнулся Рахманов. — Ты знаешь, я могу не меньше, а уж мы вместе и подавно, — прижал он меня к себе. — Но мы не будем воевать. Ты оформишь все нужные документы, и вы с Марком съедите. Так будет правильно. Просто правильно. Ведь именно так ты всегда и поступала. Мы будем ездить друг к другу по праздникам, нянчиться с детьми, нашими и вашими, делиться новостями. Мы семья, Камила, уж какая есть, но семья. И семья — это то, за что и нужно бороться. За семью, а не против.

Камила молчала, но я видела, что желания бряцать оружием у неё больше нет.