Воскресное утро 22 июня 1941 года выдалось вальяжно-спокойным. Саша и Катерина устроились за столом под старой коричной яблоней и тихо разговаривали. Так у них завелось: Саша заглядывал каждое воскресенье и пил с матерью чай.

Всякий раз при виде медно-золотистых вихров Саши нежность шерстяным платком окутывала Катерину. Конечно, Саша стал взрослым мужчиной, и она не могла больше обнять, когда вздумается, но любовь к сыну, желание заботиться о нем, тревога – все осталось как прежде.

– Мама, не знаю, что делать с Паней, – признался Саша. – Думает только про танцы, подруг. Ничего не читает. Новые наряды ей нужны, и все. Ума не приложу, о чем говорить с ней.

– Вот и говори о нарядах. Сейчас в моде «летучая мышь».

– Мама! – вспыхнул Саша.

– Я предупреждала тебя, Саша, – мягко сказала Катерина. – Она была слишком молодой, когда выходила за тебя, – сразу-то после школы. В таком возрасте сложно разобраться в себе, в своих чувствах. А уж стать опорой, которую ты, судя по всему, ищешь, и подавно.

Катерина учила невестку готовить, шить, приносила книги, которые могли бы заинтересовать молодую жену, но видела – все без толку. Саша воевал на финской и вернулся год назад в чине военврача первого ранга, капитана. Паня ждала его, но учиться не хотела и устроилась продавщицей в магазине. Детей они не нажили.

– Но ведь ты тоже молодой вышла за отца.

– Тогда время такое было, сынок. Мы быстро взрослели. К тому же ты сам видишь, как все у нас вышло…

– Ты никогда не говорила мне, мама, почему…

– Так получилось, и все. О чем тут говорить?

Сын не в первый раз заводил этот разговор, пытался выяснить, почему родители живут как чужие. Но Катерине удавалось выскользнуть. Уклониться от объяснений. Она опасалась настроить сына против Александра.

– Но ты любила отца? – продолжал настаивать Саша.

– Конечно! Я была очень счастлива с ним.

Катерина поддалась воспоминаниям: за одно мгновение пронеслась перед ней свадьба, день, когда Александр впервые признался в любви, их первый поцелуй. Неужели столько лет прошло с тех пор? Все изменилось, дети выросли. От любви к мужу осталась лишь тоска о счастливых днях, которых уже не вернешь.

– А знаешь, я ведь вспомнил тот день.

– Какой?

– Когда к нам приходил Николай Иванович.

– Господи помилуй! – испугалась Катерина.

– Помню, как мы жили в усадьбе, как я маленький играл с младшими Вольфами и как Николай Иванович был добр ко мне. А потом однажды зимой он появился у нас здесь, уже в этом доме. Это же после революции, после пожара было? Недолго пробыл и ушел. Что произошло? Отец ударил тебя, да? Я помню кровь на лице, вот здесь… – Саша показал на небольшой белесый шрам, который остался на щеке Катерины.