– Ты заставила меня поволноваться! Я хотел позавтракать с тобой в постели, а ты уже на ногах!

Только он склоняется ко мне, чтобы поцеловать, как я чувствую сильнейший приступ тошноты и тут же бросаюсь к выходу.

Он не будет касаться меня теми же руками, которыми трогал Порцию.

Картинки прошлого вечера, их двоих на балконе, крепко отпечатались в памяти, и каждый раз, стоит мне об этом подумать, меня охватывает то же ощущение дурноты, из-за которого я потеряла сознание.

Эшфорд хватает меня за руку:

– Ты куда? Можно узнать, что случилось?

– Эшфорд, оставь меня, – приказываю я.

– Нет, пока не скажешь, в чем дело.

– Если не хочешь, чтобы меня стошнило на вычищенный до блеска пол в твоем столетнем замке, советую немедленно отпустить мою руку.

– Джемма, ты со вчерашнего вечера со мной не разговариваешь. Я даже не знаю, как ты себя чувствуешь, хорошо или нет! Ты помнишь, что я нашел тебя в обмороке на полу? И имею полное право беспокоиться за тебя!

– Нет, Эшфорд, я нехорошо себя чувствую, если ты это хотел узнать. И нет, у тебя нет права беспокоиться. – Рывком выдергиваю руку. – Я еду к Сесиль.

80 Эшфорд

80

Эшфорд

Это выматывает. Такое поведение Джеммы лишает меня сил.

Мне бы хотелось залезть ей в голову и прочитать все то, что она мне не говорит.

Зловещее предположение появляется в голове, которое я не осмеливаюсь произнести: возможно, она видела меня с Порцией или, что еще хуже, кто-то сказал ей, что видел меня с Порцией, возможно преувеличив сцену с додуманными деталями.

Мне стыдиться нечего и не за что.

Я сижу в кабинете, стараясь сосредоточиться на оценке картин несчастного русского художника, который, похоже, своей смертью вернул мне экономическое благосостояние, но не выходит.

К тому же я беспокоюсь, что Локсли может настроить Джемму против меня.