— Ты не можешь бросить свою жизнь ради меня. Я…

Она отступила еще дальше — всего на несколько дюймов, и я побледнел.

Надо ее удержать. Невозможно видеть, как она страдает, и сознавать, что виноват в этом я.

— Рози, preciosa…

Я потянулся к ней, однако она покачала головой, и у меня сдавило грудь.

— Рози, я…

Попытался выдавить из себя что-то еще — и не смог. Жизнь прекрасной женщины рушилась на глазах. Из-за меня… Из-за того, что я не находил в себе мужества произнести несколько решающих слов, не желал бросить ей спасательный круг.

— Все в порядке, — прошептала она, хотя о каком порядке могла идти речь? — Наверное, я слишком эгоистична, слишком безрассудна. Поставила тебя в сложное положение.

Она тяжело сглотнула.

— Понимаю, что постоянный союз тебе сейчас нужен меньше всего. Ты ушел с рынка, ты больше не встречаешься с девушками — я помню. Просто подумала — вдруг с нашей встречей что-то изменилось?

— Рози, — очередной раз повторил я.

Впервые ее имя в моих устах прозвучало фальшиво. Похоже, я больше не имел права его произносить. Утратил все права в тот миг, когда заколебался.

— Я…

Ты мне нужна. Нужна больше всего на свете…

— Я не могу.

Не могу тебя обманывать, не позволю тебе разрушить прежнюю жизнь ради пустого места. Меня в Испании ничего не ждет…

Горло сжало тревогой и страхом; я промолчал. Объяснение так и не состоялось.

Одинокая слезинка прокатилась по ее щеке, и во мне в ту секунду что-то умерло. Свет померк, осталась кромешная тьма.

Я нашел в себе силы шагнуть вперед, хотел попросить Рози не плакать, однако она остановила меня, вытянув руку.

— Я отдавала себе отчет в своих поступках. Целых семь дней купалась в счастье — пусть это и была последняя наша неделя. Ни о чем не жалею, Лукас Мартин. И о том, что примчалась в аэропорт — тоже. — Она медленно опустила руку и положила ладонь на сердце. — Просто хочу, чтобы ты испытывал во мне потребность — такую же, какую познала я.