– Как вы, должно быть, угадали, мне редко случается проводить время в обществе тех мужчин, которых я одеваю. Мое положение намного ниже, чем у них. Однако несколько недель назад я был с друзьями в баре отеля «
Он на миг умолкает, принимая мелодраматическую позу и соответствующий тон:
– Лоуренс Тейт – из тех самых Тейтов, отцов-основателей с «Мэйфлауэра». Великая честь для меня!.. Нет необходимости объяснять, насколько я был удивлен, увидев его там. Хотя и не настолько сильно, как он, увидев меня в баре.
– А почему?
Мэддисон весело смотрит на меня с нескрываемым изумлением, с откровенно сексуальной улыбкой, и я вдруг понимаю, что он на самом деле красив – или, по крайней мере, был таким совсем недавно.
– Потому что, милая моя девочка, тот клуб, о котором я говорю, как правило, не посещают господа с башни из слоновой кости, ищущие себе благовоспитанных юных леди. Там собираются те, кто ищет любовников-мужчин, и у них не такие знатные фамилии.
Я в ответ молчу.
– Вы понимаете, о чем я говорю?
–
Я снова взглядываю на часы и чувствую растущее нетерпение. Я пришла сюда получить работу. И если его ответ «нет», то мне надо снова продолжать поиски.
– Так вы берете меня на работу или нет, мсье?
Майлз опрокидывает в себя содержимое стакана и отворачивается вновь, чтобы его наполнить. Его рука с бутылкой заметно дрожит, и сквозь все его фанфаронство я первый раз вижу скрывающуюся под этим слабость и уязвимость. Я понимаю, что на самом деле он вконец разбит и, возможно, к тому же болен. И последнее, что сейчас ему необходимо, это новая порция выпивки.
– Не пейте больше, – говорю я, перехватывая из его руки стакан. – Давайте я вам вместо этого приготовлю что-нибудь поесть, а вы расскажете мне о работе.
– Я гомосексуалист, мисс Руссель.
Я смотрю на него в упор без малейших эмоций:
– Вы надеялись этим повергнуть меня в шок?
Он нервно проводит рукой по волосам, явно раздраженный моим ответом.
– Вам известно это слово? Вы вообще понимаете, что оно значит? Кто я такой?