– Стрижка была моей идеей, мама. Я лишь попросила…

Камилла снова повернулась к Солин, оборвав Рори на середине фразы:

– Не могла не заметить, что вы называете мою дочь Рори.

– Так она сама мне представилась.

– Мы с ее отцом всегда предпочитали полное имя – Аврора.

– Да, она мне говорила. У вас это имя было в роду?

– Нет, оно нам просто понравилось. И мы никогда не использовали его уменьшительный вариант. Слишком уж по-мальчишески звучит, вы не находите?

– Ну, даже и не знаю… – Солин склонила голову набок, с иронической улыбкой разглядывая Рори. – От него веет юностью и свежестью. Мне кажется, оно прекрасно ей подходит.

Рори не могла не рассмеяться. Судя по всему, Солин вполне была способна за себя постоять.

– На самом деле, – сказала Рори, кладя себе на тарелку ломтик хлебца с креветкой, – именно отец и начал называть меня Рори. Он хотел мальчика, а получил меня. – Она театрально вздохнула. – Бедные мои родители! Похоже, я не сумела угодить ни одному из них!

Камилла со смешком тряхнула головой:

– Ну, Аврора, скажешь тоже!

Рори не успела что-либо ответить, как появилась официантка с заказом для Камиллы и сервировочным набором для нее. На несколько минут за столиком стало тихо. Камилла взяла вилку и стала с подозрением тыкать в кусок омара на своей тарелке. Рори настороженно поглядывала на нее, откусывая понемногу от хлебца и радуясь тому, что хоть на время боевые действия прекратились.

Солин некоторое время выковыривала вилкой из салата кусочки красного лука, сдвигая их на край тарелки. Когда молчание за столом слишком затянулось, она повернула лицо к Камилле:

– Рори говорила, вы председатель Женского художественного совета, миссис Грант. Должно быть, вы гордитесь, что мечта вашей дочери о галерее становится реальностью.

– Да, конечно, – ответила Камилла, явно раздраженная этим вопросом. – Разумеется, я испытываю гордость. Аврора выросла в окружении искусства. Равно как и я. Так что это у нее в крови. Я так надеялась, что она закончит магистратуру, а потом отправится на стажировку в Париж. Впрочем, она еще так молода, что успеет сделать это потом.

– Под «потом» мама подразумевает: «когда я пролечу со своей галереей», – язвительно вставила Рори. Потому что именно это Камилла всегда и имела в виду. Что рано или поздно ее дочь поймет, что полезла не в свое дело, и это заставит ее вернуться на более благоразумную стезю. «Благоразумный» – вообще всегда было любимым словечком матери. Нельзя выходить за рамки дозволенного. Нельзя нарушать порядок. И прежде всего – нельзя допускать публичного позора.