Щеки Камиллы покрылись розовыми пятнами, как будто ей только что влепили крепкую пощечину.

– Вы что, сравниваете меня с нацистами, мисс Руссель?

– Я всего лишь даю понять, что, если позволить какой-то группе людей решать, что достойно существования, а что нет – это может иметь ужасные последствия. Мнение о предметах искусства, как и обо всех прочих вещах, должен составлять тот, кто на них смотрит, n’est-ce pas?[52]

Камилла расправила плечи, как птица, которая распушает перья для придания себе грозного вида.

– Все это весьма трогательные сантименты, мисс Руссель. Но я считаю, что куда разумнее придерживаться своей полосы движения, в особенности здесь, в Бостоне, где эти полосы порой довольно узки. Мы, может быть, и кажемся со стороны огромным городом, однако в глубине своей мы пугающе консервативны и склонны с недоверием относиться ко всему крикливому или иностранному.

Рори в ужасе уставилась на мать. Ей и раньше доводилось наблюдать, как ее матушка осаживала людей – хладнокровно, с хирургической точностью и даже не моргнув глазом, – но тогда это бывало заслуженно. Теперь же происходило совсем другое. В ее речи Рори слышала презрительность и едва прикрытый антагонизм, а напряженный, неестественный язык тела еще более подчеркивал ее воинственную заносчивость. А еще она видела лицо Солин – пепельно-бледное, ошеломленное, как будто на нее внезапно набросились из засады. Рори чувствовала, что ей необходимо вмешаться, сказать что-нибудь, чтобы отвлечь враждебные нападки своей матери, – вот только что? Если она выступит на защиту Солин, то сделает только хуже.

Она едва не вздохнула от облегчения, когда Солин внезапно взяла свою сумочку и встала из-за стола.

– Я вдруг спохватилась, что забыла в дамской комнате помаду. Прошу меня извинить.

Подождав, пока Солин отойдет на достаточное расстояние, чтобы их не услышать, Рори повернулась к матери:

– Ты что такое делаешь?!

Камилла уставилась на нее широко раскрытыми глазами:

– Что я такого делаю?

– Вот только не надо так на меня смотреть! Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Ты разозлилась на меня, а выплеснула все это на Солин. Ты видела, как изменилось ее лицо? Ты обидела ее.

– Я обидела ее? – Камилла с каменным лицом посмотрела на Рори.

– Да. И ты… – Но тут Рори осеклась, увидев, что Солин направляется не в сторону дамской комнаты, а к выходу из патио на улицу. – Вот черт… – Она вскочила, едва не опрокинув стул. – Солин! Подождите!