Рори сдвинула книгу на его половину столика, оборвав Энсона на полуслове:

– Вот здесь все. Все до последнего пенни, что потратил на это ваш отец, включая и плату за молчание как результат шантажа. Также там есть копия постановления об удочерении, где Солин указана как настоящая мать. Отец ребенка отмечен там как неизвестный, хотя дата рождения идеально соотносится с вашей последней ночью в Париже.

Энсон на мгновение опустил веки, как будто напоминание о той ночи причиняло ему физическую боль. Открыв глаза, он кашлянул, прочищая горло.

– Мой отец жил в соответствии с собственными приоритерами, мисс Грант, и не терпел каких-либо преград. Разумеется, у него имелись на меня определенные планы, и эти планы не предполагали жены, если только ее персону не одобрил бы Оуэн Перселл. Я нисколько не сомневаюсь, что он действительно совершил то, в чем вы его обвиняете. На самом деле, все это совершенно в его духе. Но в данном случае у него были весомые причины сомневаться в искренности… моей fiancée[55].

От того, с каким выражением Энсон произнес это слово – fiancée – у Рори кровь вскипела в жилах.

– Как вы можете так говорить?! Когда он выпроводил ее вон, она носила вашего ребенка!

– По-видимому, вам не приходило в голову, что я мог быть и не единственным мужчиной в жизни Солин. И что есть очень простое объяснение тому, почему в документе не указан отец: потому что она и сама этого не знала.

Рори во все глаза уставилась на Энсона, ошеломленная этим его наигранным безразличием. И оно действительно было напускным. Она видела, как он стиснул зубы, как обхватил рукой стакан так, что побелели костяшки пальцев. Энсон не позволял себе поверить в истину, потому что для него это означало бы, что он слишком многое в своей жизни упустил.

– Вы сами не верите в то, что говорите, – ровным голосом произнесла Рори. – Я вижу, что не верите.

На щеке Энсона дернулся мускул.

– Я полагаю, мне самому следует судить, во что я верю, а во что – нет. Ей удалось убедить вас, что она такая страдалица, но я узнал об этом побольше. Неважно как – я просто это знаю. Так что давайте обойдемся без душещипательных сказок о том, как она сорок лет лелеяла свое несчастное разбитое сердце.

– Она так и не вышла ни за кого замуж.

Энсон приподнял свой стакан, уже почти пустой, и вперился глазами в то, что осталось на дне.

– Меня это совершенно не касается.

– Так ли?

– Это же очевидные вещи! Ведь она сама меня не искала.

– С чего ей было вас искать? Она ведь считала, что вы погибли.

Энсон резко вскинул голову: