– Но это было много лет назад. Ты хочешь сказать, что после всего, что между вами происходило, после всех ваших ссор и всех этих женщин… Ты хочешь сказать, что ты все равно его любила?

Камилла грустно улыбнулась, в ее глазах заблестели слезы.

– Я всегда его любила, Аврора. Всегда и независимо от обстоятельств.

Рори покачала головой, словно пытаясь усвоить для себя эту неожиданную новость. Как же она раньше не замечала этой любви, проявившейся сейчас на материнском лице?

«Ты даже не представляешь, чего лишилась я».

Однажды, в момент их словесной перепалки, ее мать сгоряча произнесла эти слова. Тогда они для Рори не имели смысла – а сейчас вдруг обрели. Ребенком Камилла была отвергнута матерью, а позднее ее, уже взрослую женщину, стал отвергать мужчина, которого она любила. Снова и снова – в то время как подруги все это видели и откровенно жалели ее.

– Мне очень жаль, что ты все эти годы носила все в себе, что тебе не пришло в голову поделиться этим со мною.

Камилла пожала плечами:

– Видимо, я просто стыдилась.

– Стыдилась?! Чего же?

– Того, что была нелюбима, – ответила она, и под ресницами у нее засверкали слезы. Камилла потянулась к сумочке, достала из нее бумажный платочек и промокнула глаза. – К тому же я все-таки мать. Это ты должна искать во мне опору и утешение, а не наоборот. Что ж, я рада, что ты наконец узнала о моем удочерении. Я всегда боялась, что это однажды всплывет каким-то очень неприятным образом. Возникнет, например, какая-то проблема со здоровьем, и врачам понадобится наш семейный анамнез – а я даже не буду знать, что им ответить. – Неожиданно мать прищурилась: – А как тебе удалось это узнать?

– Случайно. – Рори посмотрела на фотографию в своей руке. Сами того не желая, они свернули к первоначальной теме разговора. – Скажи, а ты много знаешь о своих настоящих родителях?

Камилла задумчиво покачала головой:

– Только то, что я дитя войны и что моя мать отдала меня, потому что была незамужем. В те годы это было распространенным явлением. Многие молодые люди погибали, оставляя своих возлюбленных с детьми одних. Отец незадолго до смерти кое-что мне рассказал. У моей приемной матери – Гвендолин – случилось три выкидыша, ей стыдно было оставаться бездетной, в то время как у ее подруг было по полному дому детей. А потому он втайне договорился насчет приемного ребенка. Я была для нее как утешительный приз.

– А он когда-нибудь упоминал, как звали твою настоящую мать?

– О, конечно же, нет. О таких вещах тогда принято было помалкивать, в особенности когда мать была незамужней. Это сейчас все куда более открыто – а в те годы эта тема вообще была под запретом. Моя мать категорически требовала, чтобы никто не знал, что я на самом деле не их дочь. Они с отцом отправились на целый год за границу – якобы доктор посоветовал. И надо же такому случиться – вернулись обратно здоровые и цветущие, и с дочерью на руках! Если кто-то что-либо и заподозрил, то виду не подал. Да и, конечно же, не стал бы что-то говорить, если хотел оказаться на хорошем счету у Лоуэллов. А этого хотели все.