Понемногу нежность начала уступать место страсти. Марко целовал меня все так же мучительно медленно, но уже в полную силу, с напором, от которого руки и ноги у меня дрожали, словно по ним провели ток.

Прижав ладони к его груди, я чувствовала, как сильно и быстро бьется его сердце, как бурно вздымается грудь – словно он бежал. Я понимала: это оттого, что он изо всех сил удерживает себя в узде. Не хочет быть слишком настойчив, опасается меня смутить или причинить боль.

Неужели не понимает, что я совсем не против?

Как возможно действовать так медленно, так мягко – и в то же время так настойчиво и чувственно?

– Какая вкусная… сладкая… – пробормотал он, почти не отрываясь от моих губ.

Мне невольно захотелось рассмеяться: комплименты под стать пещерному человеку! Приятно было думать, что я оказываю на Марко такое воздействие.

Он зарылся пальцами мне в волосы, развернул голову поудобнее – и снова припал к губам, и мой соматосенсорный кортекс запылал, словно фейерверк в День четвертого июля[12].

Не знаю, как Марко понял, что мне нужно – быть может, и вправду читал мысли, – но он прижал меня к стене, и я с благодарностью встретила эту жесткую опору. И целовал, целовал – так, словно в нашем распоряжении все время мира и он не видит причин тратить его на другие занятия.

Пусть он держал себя в руках, пусть не опрокидывал меня прямо на длинный рабочий стол; связь между нами была совершенно реальна, физически ощутима. Почти… химическая связь. А я кое-что знаю о химических реакциях.

С виду мы с Марко – типичные несовместимые элементы. Как уксус и сода. Но что произойдет, если их смешать?

Родится нечто новое. Мощное. Огненное и кипучее.

Как рукотворный вулкан на научной ярмарке.

Марко отвлек меня от этих размышлений; на миг оторвался, а затем снова припал к моим губам, изменив угол наклона головы и силу давления. Казалось, я целую оголенный электрический провод – но боли нет, только потрясение, сладостная дрожь, стимуляция, обостряющая все чувства.

Наконец он прервал поцелуй и слегка отстранился. Оба мы судорожно глотали воздух и пытались восстановить дыхание. Чуть раньше я пошутила, что Лейтон грозит смерть от недостатка кислорода, но теперь понимала: будем продолжать в том же духе – вызывать «Скорую» придется мне.

Марко оперся ладонями о стену по обеим сторонам моей головы.

– Ну как? – спросил он.

– П-приятно… – Никакие другие слова мне в голову не приходили. Но я ведь ученый, я предпочитаю точные термины, а этот явно не отражал реальность. – Нет. Не «приятно». Как-то иначе… – В голове стоял туман, было трудно сосредоточиться.