Приемному сыну Марии было шесть, она усыновила его год назад. Когда я спросила, почему она не усыновила ребенка помладше, Мария ответила:

– Да, я хотела взять совсем крошку, но мне дали понять, что поскольку спрос на младенцев и малышей в возрасте двух-трех лет очень высок, их обычно отдают в полные семьи. А разве ваша кураторша вас не предупредила?

У меня упало сердце.

– Нет, – сказала я. – Она ничего такого не говорила. Во всяком случае, не прямым текстом.

– Ну, на вашем месте я бы обязательно поговорила с ней об этом, когда вы встретитесь в следующий раз, – посоветовала Мария.

Я так и поступила. После того как я задала Клер свой вопрос, она уставилась на меня пронзительным взглядом.

– Да, – сказала она, – нигде не написано, что младенцы и дети ясельного возраста должны непременно передаваться в полные семьи, однако на практике чаще всего бывает именно так. Старших детей, дожидающихся усыновления, у нас намного больше, и мы должны печься и об их интересах. К тому же ухаживать за младенцем гораздо проще, если в семье наличествуют оба родителя.

Я кивнула. При мысли о том, что у меня никогда не будет малыша, о котором я могла бы заботиться, меня охватило уныние, но я изо всех сил старалась ему не поддаваться.

– Или возраст ребенка имеет для вас принципиальное значение?

– Нет, – сказала я, тщательно скрывая разочарование. – Никаких проблем. Конечно, о старших детях тоже нужно подумать.

Что я могла ответить? Если бы я сказала, что возраст имеет значение и что сама мысль о том, что я не смогу стать матерью малыша, который не будет знать в жизни других родителей, кроме меня, мне претит, я тем самым поставила бы на своем заявлении жирный крест. А мне этого совсем не хотелось.

И я сказала себе, что преодолею свое разочарование во что бы то ни стало. Что это просто вынужденная уступка обстоятельствам, только и всего. Что усыновить ребенка старшего возраста тоже достойное дело и что со временем я сумею освоиться с этой мыслью. В конце концов, лучше такой ребенок, чем никакого, правда?

И, заключив с собой этот тайный договор, я с новым энтузиазмом отдалась работе в Молодежном центре. Я пыталась представить себе, что мы будем делать с моим ребенком, когда он у меня появится, – читать, делать скворечники, гулять в парках, печь и готовить. Я была уверена, что все это будет очень приятно и увлекательно.

А потом Наоми записала Бемби на гимнастические занятия для малышей, которые проходили каждую субботу утром. Тони иногда работал и по выходным, и я предложила Наоми сидеть с Пришез, пока она будет водить Бемби на занятия. Так, рассуждала я, и Бемби не будет пропускать гимнастику, и Пришез не будет скучать, однако, как только я начала сидеть с девочкой, все мои попытки убедить себя, что я буду довольна, даже если усыновлю ребенка постарше, развеялись как дым.