Эдуардо говорил, что Кастро будет один. Он, дескать, любит развлекаться с дамами наедине. Шпион, внедренный в кубинское правительство, устроил так, что на этот вечер дамой команданте буду я. Но почему при нем охрана?

– Беатрис Перес! Какая встреча!

С заученной улыбкой на лице я приближаюсь к Фиделю, собрав все силы, чтобы нетвердые ноги, обутые в туфли на высоком каблуке, не подогнулись. На журнальном столике стоит бокал. Я начинаю судорожно соображать, как же мне бросить в напиток капсулу с ядом.

Почему же Фидель не один?

– Сядьте, – говорит он мне, указывая на кресло напротив своего дивана, после чего обращается к охране: – Вы можете нас оставить. Это ненадолго.

Я сажусь, с трудом сдерживая дрожь в ногах. Неужели Эдуардо получил неверные сведения? Интересна я Фиделю как женщина или нет? Будет ли у меня возможность бросить капсулу ему в бокал?

– Похоже, у нас с вами есть общие друзья, мисс Перес, – произносит он, когда мы остаемся вдвоем.

Прямо за дверью слышны голоса телохранителей. По словам Эдуардо, яд подействует через несколько минут. За это время я должна унести ноги, если не хочу быть схваченной.

Допустим, я разденусь. Суну руку в лифчик и достану пилюлю. Как заставить Фиделя отвернуться?

– В самом деле? – спрашиваю я.

Пульс зашкаливает.

– В самом деле. Два друга моего детства боролись с режимом Батисты и, спасаясь от его преследований, оказались в Майами.

Мне все становится ясно. Фишки домино ложатся на свои места: мистер Дуайер не ошибся в своих подозрениях относительно хайалийской группы. Братья-кубинцы действительно заслуживали внимания.

– Хавьер и Серхьо.

Фидель кивает.

Белье, которое я так тщательно подбирала, соблазнительное платье, время, потраченное на прическу и макияж, – все это напрасно. План погиб на корню. Не зря Дуайер без конца говорил о том, какую мощную шпионскую сеть развернул Кастро. Видимо, она оказалась еще мощнее, чем мы предполагали.

Наверное, мне суждено умереть на Кубе от рук того же человека, который погубил моего брата.

– Вы подосланы американцами, чтобы меня убить, верно? – спрашивает Фидель, затянувшись сигарой.

Я молчу.

Меня все предостерегали. Все говорили, что это опасно, что я пытаюсь прыгнуть выше собственной головы.