– Вряд ли мои слова будут иметь большой вес. ЦРУ действительно рассматривает версию о кубинском участии в этом деле. Они не откажутся от поиска ответа на вопрос, кто же все-таки убил Кеннеди.
– Тогда пускай ищут поближе к дому.
Я прищуриваюсь.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что у вашего ЦРУ были свои основания желать президенту смерти. Кое-кто у вас в стране считает его предателем. Вы, конечно, таких людей не знаете, да, мисс Перес? Я сожалею о том, что президент Кеннеди убит. Кто за этим стоит, мне неизвестно. Я такого распоряжения не давал. – Кастро жестом указывает на дверь: – А теперь идите и передайте мои слова тем, кто вас прислал. И не возвращайтесь. В следующий раз я не буду так великодушен.
* * *
Я выхожу из отеля одна. Живот сводит судорога, к горлу подступает желчь, в бюстгальтере по-прежнему лежит капсула с ядом. Я лихорадочно ищу взглядом Эдуардо.
Ни его, ни синего
Я не перестаю дрожать от мощного прилива адреналина.
Несколько лет я готовилась к этой миссии. Я многим ради нее пожертвовала. И что? В итоге я просто посидела в присутствии Фиделя пять минут.
А должна была спасти Кубу. Отомстить за брата.
Сглотнув ком, я еще раз оглядываю улицу, ища Эдуардо.
Где же он?
Он должен был найти в порту человека, который нас вывезет.
Неужели что-то случилось?
Мимо меня со свистом проносится машина. Я вжимаюсь в стену, взгляд бегает. После того как Фидель пришел к власти, улицы Гаваны утратили дружелюбный вид.
Вдруг я вспоминаю то, что по секрету рассказал мне отец, когда прощался со мной в особняке на пляже.
Мирамар – район, где мы раньше жили, – находится примерно в двух милях от гостиницы «Гавана-Хилтон». Но я столько раз ночами ускользала из семейного гнезда, что знаю гаванские улицы, как никто другой.
Можно, конечно, сидеть здесь и ждать помощи, а можно…