– Еще как! – Отпив чаю, я поставила чашку на блюдце.

– Мой папа сейчас живет с ней. Он тоже овдовел.

– Соболезную. Твоя мама…

– Да. Ее забрал рак. Мне было девятнадцать. – Я предпочла опустить то, что она утонула в ванной по моему недосмотру. Некоторые вещи лучше не говорить вслух.

– Что привело тебя в Лондон, Джиллиан? – спросил Джеффри.

Я повернулась к нему:

– Никогда не бывала здесь раньше – а мне всегда хотелось посмотреть город. Возможно, вы удивитесь, но до прошлой недели я понятия не имела, что во время войны бабушка была агентом разведки.

Джеффри в изумлении вздернул подбородок:

– Серьезно?

Дафна погрозила ему корявым пальцем:

– В этом нет ничего удивительного. Нам не разрешалось никому ни о чем рассказывать. Мы много лет держали рты на замке. Это было государственной тайной. Я даже матери не сказала. Она думала, что я помогала КМСП.

– КМСП? – спросила я.

– Корпус медсестер скорой помощи – женская волонтерская организация. Такая у меня была легенда – правды никто не знал.

Мы еще немного поболтали об Управлении. Я спросила ее об Армане – их координаторе. Думала, он мог быть отцом Альберта.

– Боюсь, Арман так и не вернулся из Франции, – посетовала Дафна. – Его схватили незадолго до освобождения Парижа и отправили в концлагерь в Германии.

– Очень жаль это слышать.

Потом она рассказала мне о своей жизни после войны. Много лет она работала учительницей в школе французского языка в Лондоне, но бросила преподавание, когда вышла замуж за эмигрировавшего из Канады владельца строительной компании – после войны это был весьма прибыльный бизнес.

Они с мужем прожили счастливую жизнь и вырастили троих детей. Альберт был старшим. Ее дочери жили за городом, но часто приезжали в гости.

Я показала ей фотографии бабушки и папы – она искренне улыбалась, разглядывая их. Примерно через час я заметила, что Дафна начинает уставать – она отвечала на вопросы все с большим трудом.

Наконец Люсинда подошла и положила руку ей на плечо: