– У нее все хорошо, – ответила я. – Сейчас живет в Коннектикуте. Почему вы думали, что она погибла?

– Я пытался связаться с ней после войны, – честно ответил он. – Узнал, что она жила в загородном доме в Англии. В Суррее, кажется. Не помню его названия.

– Гранчестер-холл? – подсказала я.

– Точно, – кивнул он, щелкнув пальцами. – Трубку взяла какая-то женщина – она-то мне и сказала, что Эйприл не пережила войну.

Я попыталась осмыслить услышанное.

– Эту женщину звали Кэтрин? Леди Гранчестер? И вы спросили у нее про Эйприл?

– Я не знаю, с кем разговаривал, – ответил он, – но да, я спрашивал про Эйприл.

Я судорожно перебирала в памяти осколки бабушкиной истории.

– Боюсь, никто в Гранчестер-холле не знал правды. Все думали, что Эйприл Хьюз погибла во время Лондонского блица – но на самом деле в тот день погибла ее сестра-близнец Вивиан. Симоной была Эйприл. Именно ее тогда забросили во Францию. Она пережила войну – а после переехала в Америку.

Ганс отвернулся:

– Все эти годы я был уверен, что она мертва.

Я понимала, что в тупик Ганса завело то, что бабушка жила под именем сестры. Но почему ему известна правда? Откуда он знал, что ее звали Эйприл?

– Бабушка назвала вам свое настоящее имя? – предположила я, отчаянно желая докопаться до сути. – Я думала, его знал только ее муж.

– Нет, она не называла мне своего имени, – ответил Ганс.

– Тогда… как же вы его узнали?

Джоан раздраженно поставила на кофейный столик бутылку шнапса и две рюмки.

– Одну рюмку, – сердито предупредила она Ганса и погрозила ему пальцем.

Как только она исчезла за дверью, он вытащил пробку из бутылки и покачал головой:

– Ничего она не понимает. Мы поженились этой весной.

– Значит, вы молодожены? – Я следила, как он наполняет рюмки. – Как чудесно! Где вы познакомились?