И что теперь, когда все это открылось, делать мне?

Я встала и начала ходить по комнате.

– Что ты будешь делать? – спросил папа, нервно и внимательно следя за мной. Нажав кнопку на кровати, он приподнялся в более вертикальную, сидячую позицию.

– Пока не знаю, – ответила я. – Я только что узнала, что унаследовала состояние и у меня есть единокровные брат и сестра, и другая семья, которая живет в Лондоне. У меня просто кружится голова.

Тут в дверях появилась Дотти. У нее в руках была кружка с Микки-Маусом, в которой она болтала пакетик чая на ниточке.

– Ну так давай, Фиона. Рассказывай. Я хочу услышать все. Ты видела королеву на Пиккадилли? Или Кейт и Уильяма в «Хэрродс»?

Я выразительно посмотрела на папу и ответила на вопрос Дотти:

– Нет, потому что я не была в Лондоне. Я ездила в Италию.

– В Италию. – Она казалась потрясенной. – Но мне казалось, твоя конференция будет в Лондоне.

Я подошла к ней.

– Это долгая история. Иди сюда, садись, посиди с нами. Мы тебе все расскажем, да, папа?

Он кивнул, и Дотти зашла в комнату.

Следующим утром, проснувшись довольно рано, я обнаружила папу перед компьютером в гостиной. Он бродил по интернету. Дотти уже ушла, Джерри был на кухне.

– Доброе утро, – поздоровалась я. На мне была пижама и тапочки. Я подошла и села на диван у окна.

– Доброе утро, – ответил папа, разворачивая свое автоматическое кресло ко мне лицом. – Я тут кое-что выяснял.

– О чем?

– О винодельнях в Тоскане. И о Маурицио в частности.

Я осознала все значение этого факта, потому что знала, что он никогда не смотрел даже на фото с видами Италии. Они не вызывали у него приятных воспоминаний.

– И?