– П-почему?
– Потому что Габриэль считал, что нашим пекарням лучше быть союзниками, чем врагами. Потому что какое-то время я тоже в это верила, и она винила его в этом. – Мама прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать боль от воспоминаний. – Однажды мы с твоим отцом решили испечь пирог «Соли» и «Сахара» в качестве символического жеста. Мы были глупы. Но мама и сеу Ромарио поймали нас. Они не понимали, что мы пытались сделать. Мама хотела, чтобы он держался от меня подальше. Молина назвал его предателем. И тогда мы покинули Олинду. Поженились без их благословения.
Меня начинает обволакивать вся правда о вражде наших семей.
Удушающая правда.
Я смотрю на потолок, и все светильники вращаются, вращаются…
– Это не та бабушка, которую я знала…
– Я знаю, тяжело слышать, что у человека, которого ты любишь больше всего, есть свои убеждения, но, честно говоря, Лари, это не значит, что она не любила тебя, и это не значит, что ты должна перестать любить ее.
Я не знаю, что причиняет больше боли. То, что бабушка ненавидела папу. Или то, что мама думает, будто я бы отвернулась от него, если бы узнала, что он – крестник сеу Ромарио. Все это превращается в один большой, уродливый комок боли, который высасывает из комнаты весь кислород.
Я неуклюже лезу через заднюю стойку, опрокидывая какую-то посуду, пока мне не удается широко распахнуть окно. Некоторое время сижу на подоконнике, вдыхая задувающий внутрь холодный ночной ветерок.
– Лари, поговори со мной.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
– Что случилось, когда ты забеременела? Когда твоя мама услышала, что у тебя будет ребенок от мужчины, которого она считала Молиной? Она и меня возненавидела?
Мама выглядит озадаченной.
– Лари, нет. Бабушка тебя
– Не понимаю. – Я отвожу взгляд. – Она ненавидела папу. Она, должно быть, ненавидела меня как его продолжение!
– Она сразу же тебя полюбила. Никогда не сомневайся в этом. Пожалуйста, меня убьет мысль, что ты сомневаешься в любви своей бабушки.
Я спрыгиваю с подоконника, чувствуя себя немного неуверенно. Мысленный образ сеу Ромарио, винящего себя в смерти папы, продолжает крутиться у меня в голове.
Есть что-то, что она не рассказывает мне о несчастном случае с папой. Мама и бабушка всегда отказывались ехать по проспекту Кокейраис, всегда со страхом говорили об этой улице. Но есть и что-то еще. Что-то, что я никак не могу ухватить.
– Что именно произошло в тот день, когда папа попал в аварию? – спрашиваю я.