Тот кивнул, а я пошел выяснять насчет самолета. * * *

Я любил рассветы и таившиеся в них безграничные возможности, но сегодняшний казался лишь продолжением вчерашнего безумия.

Мы пробыли в аэропорту тридцать шесть часов. В городе творился сущий ад. Поступали тревожные новости. В эвакуации нуждались около ста тысяч человек, и не было ни одного самолета, чтобы их увезти. В ночь после нашего прибытия несколько бортов все-таки улетели, но вчера отменили почти все назначенные рейсы.

Иззи работала до изнеможения и сейчас спала на полу, подложив под голову рюкзак. Я устроил ее в уголке отведенного под временное посольство помещения, который показался мне самым безопасным.

— Нашел нашей девочке рейс? — вполголоса спросил стоявший справа Грэм.

Я издали наблюдал за спящей Иззи.

— Вроде.

Мне хотелось обнять ее, вытащить из-под нее рюкзак и положить ее голову себе на грудь. Побыть с ней еще несколько минут. Час назад мы с Уэббом провели брифинг; мои опасения подтвердились.

— Дурацкий ответ, — бросил Грэм и нахмурился.

— Какая ситуация, такой и ответ. — («Дурацкая» — не то слово.) — Пилоты надеются получить разрешение на взлет, но, пока не откроют взлетные полосы и не уберут оттуда людей, шанс вывезти хоть кого-нибудь равен почти нулю.

— Почти? — Он покосился на меня.

— Мы тут не единственная военная компания.

Я сложил руки на груди и снова попытался запомнить лицо Иззи. Под ее глазами залегли лиловые тени.

— Ах вот оно что. — Грэм уловил намек. — Ясно. А про сестру она знает?

Я покачал головой. Живот скрутился в узел.

— Нет. И не узнает.

— Не расскажешь ей про блокпосты? Про репортеров, изрешеченных пулями? — Грэм поднял брови. В его темных глазах полыхнул огонь.

— Нет. — Я попытался проглотить комок, который застрял у меня горле в тот самый момент, когда Иззи ступила на афганскую землю. — Она никогда не сядет в самолет, если решит, что Серена не спасется.