Оливия взяла в ладони руки Сэйди:

– Никто ничего подобного тебе не сделает.

– Сделают! – вскричала девушка, резко отнимая руки. – Мужа у меня нет, и шериф уже предупредил меня после аварии, что если я снова попаду в какие-то неприятности, то окажусь за решеткой.

– Что он сделал?

– После той аварии шериф заявился к нам домой и сказал, что у меня большие проблемы.

– Но ты же ничего не сделала. За рулем сидела я, и даже та авария не могла бы привести к потере ребенка. Мой врач сказал, что это, скорее всего, связано именно с моим организмом, а не с тем, что тогда случилось.

– Но это же несправедливо! Вы раз за разом теряете дитя – а я ношу того, кто мне не нужен. Как бы мне хотелось, чтобы я могла вот прямо сейчас отдать его вам! Чтобы вы доносили его у себя в животе и любили бы его, как своего собственного. – По лицу у нее снова полились слезы. – Тогда я могла бы совсем уехать из города, а у вас осталось бы дитя, которого вам так сильно хочется!

Оливия желала бы того же самого. Сильней всего на свете она сейчас хотела бы забрать этого ребенка и сделать своим собственным. Но ее муж ни за что бы его не принял. Она любила Эдварда, но в то же время хорошо понимала, что он не станет растить дитя, которое не от его плоти.

– И когда случилась эта история на заднем сиденье? – спросила она.

– В марте.

– Что означает, что ты сейчас на седьмом месяце и разрешишься в декабре.

Лицо у Сэйди тревожно сжалось, как будто даже одно упоминание о появлении ребенка приводило ее в ужас.

– Но декабрь совсем скоро! Мне никак нельзя родить ребенка через два месяца! Что же мне делать?!

– Тебе известно имя отца, Сэйди?

– Он велел мне никому не говорить. – Голос у нее задрожал от отчаянной безысходности. – Он сказал, что мне все равно никто не поверит.

– Кто он?

Сэйди опустила взгляд к своей мозолистой ладони.

– Малкольм. Двоюродный брат вашего мужа.

– Малкольм Картер?