– Вот здесь ванная! – Вспыхнул свет. – Сейчас принесу чистое полотенце.

Ксюша, всхлипывая, уселась на бортик ванны и включила воду. Я же продолжала стоять истуканом напротив зеркала, но своего отражения не видела или не хотела видеть. Потрясение от случившегося поглотило меня целиком, я была не собой, а всего лишь наблюдателем, следящим через щель за движением создающих реальность частиц. Слезы высохли, но облегчения не наступило.

Иван Сергеевич сунул мне в руки полотенце и белую футболку. Футболка предназначалась для Ксюши – ее сарафан разодрали в клочья.

– Ну и фиг с ним, – наконец произнесла она, подставив ладонь под струю воды, – обойдемся без фоток.

Косметика на ее лице размазалась, превратившись в серую маску.

– Какой же Лужников, оказывается, козел, – сказала я, – не лучше Оболенцева.

– Это точно, – ответила Ксюша, усмехаясь, – они друг друга стоят. Теперь я Носовой даже спасибо скажу, если она засадит очередь шариков ему в лоб и пробьет в его тупой башке дыру.

Я посмотрела на свои все еще дрожащие руки: три ногтя на левой руке были сломаны, обе ладони стерты об асфальт и щипали. Но Ксюше пришлось хуже: у нее разбиты локти и коленки, а под лопаткой наливалась синевой большущая ссадина.

– Кажется, ты прокусила Марго ногу насквозь.

– Угу, пусть теперь делает уколы от бешенства.

– Не понимаю, откуда там взялся Аксенов. – Я понизила голос.

– Так он же сказал, что увидел нас в окно. Ты должна была слышать.

– Точно. Он ведь живет в доме напротив.

– А мы, по-твоему, где?

Я пожала плечами.

– После того как он пришел, меня выключило.

Набрав в ладони воду, Ксюша умылась и, вытершись насухо полотенцем, поменялась со мной местами, пропуская к раковине.

– Я вот только одного не понимаю, – заметила Ксюша, придерживая мне волосы, пока я плескала прохладную воду на пылающее лицо, – если ты можешь предчувствовать и читать знаки, то почему не почувствовала, что это случится? Неужели у тебя не было предостережений или чего-то подобного? Раньше ты даже контрошу предсказывала.

Об этом подумать я не успела, но она была права: приступы настигали меня на ровном месте, а в случае настоящей опасности мир не посчитал нужным отправить предупредительный сигнал. Черное сердце не считалось. Оно преследовало меня уже давно и к драке с Толоконниковой не имело отношения.

– Кеша сказал, что из-за того, что, выполняя правило номер один, я приучила себя ничего не замечать, последовательность логической цепочки нарушается, поэтому предсказать, как и что проявится, невозможно.