Шарлотта протерла глаза. Она была совершенно обессилена, но письмо жгло ей руку. Может быть, там содержалось какое-нибудь объяснение или, например, совет, где найти отца?

От этой мысли в голове всплыло столько мелких вопросов, что она чуть не споткнулась о верхнюю ступеньку лестницы. Ощущая биение своего сердца, Шарлотта поспешно открыла дверь в квартиру Сары.

Веки как будто налились свинцом, но она не могла не прочитать это письмо. Усевшись в кресло Сары, Шарлотта вскрыла тщательно заклеенный конверт. Чувство тревоги напомнило о себе, когда она разворачивала исписанный лист бумаги. А вдруг Сара сообщала о Даниэле что-нибудь ужасное? Вдруг он и правда был членом ИРА? И даже сидел в тюрьме или погиб? А вдруг она рассказывала в письме что-нибудь злое о ее матери?

Шарлотта смахнула со лба прядь волос. Несмотря на записи в дневнике, касавшиеся Кристины, у нее все равно сложилось впечатление, что Сара была душевным, располагающим к себе человеком. Жесткие выражения, скорее всего, она доверила бумаге в состоянии большого эмоционального возбуждения и в качестве реакции на отношения Даниэля с Кристиной. Вдобавок личные записи в дневнике вовсе не предназначались для чужих глаз.

Шарлотта бросила взгляд на письма Кристины, по-прежнему лежавшие на столике рядом с коробкой из-под обуви. В одном из них ее мать упоминала что-то случившееся между Сарой и Кристиной в момент расставания. В гневе тетушки не было ничего удивительного, если Сара узнала, что Кристина и Даниэль действовали втайне от нее. Значит, Сара не захотела помочь своей беременной младшей сестре, когда они расстались, и из-за этого мучилась угрызениями совести? И поэтому тетушка завещала «Риверсайд» Шарлотте?

Почесав в затылке, Шарлотта развернула письмо и начала читать.

Дорогая Шарлотта. Я толком не знаю, с чего начать. Прежде всего, я невероятно рада и благодарна тебе за то, что ты читаешь мое письмо, ведь это означает, что ты в «Риверсайде». Этот магазин был мне домом долгих тридцать пять лет, и я люблю его больше всего на свете. Я надеюсь, что он сможет занять не менее важное место и в твоей жизни. Если бы я верила в сверхъестественное, у меня возникло бы подозрение, что «Риверсайд» обладает особыми, целительными силами. В любом случае надеюсь, что дом и магазин смогут дать тебе понемногу всего того, что дали мне: гармонии, стабильности, любви, дружбы и прощения. Поскольку я больна и не знаю, сколько мне еще осталось, хочу воспользоваться возможностью и кое о чем тебе рассказать. Полагаю, Кристина поделилась с тобой своей версией нашей истории, но, так как мне неизвестно, что именно и насколько подробно она тебе передала, изложу еще и свою версию. В 1982 году твоя мама и я приехали в Лондон, чтобы начать новую жизнь. Мы были молоды, с любопытством открывали для себя мир и с нетерпением хотели оставить позади все старое. Вскоре я встретила молодого ирландца по имени Даниэль О’Kоннор, и мы с Кристиной переехали к нему в квартиру над магазином, где я с тех пор и живу. Даниэль был потрясающим человеком. Добрый, щедрый и заботливый, он проявлял солидарность с теми, кому приходилось тяжелее, чем ему, и был абсолютным идеалистом. А вот наши отношения, напротив, не всегда были безоблачными, и спустя несколько месяцев я узнала, что твоя мать влюбилась в него. Естественно, происходившее вызывало у меня злость и ревность, а когда твоя мать рассказала, что беременна, я взорвалась. Я вытолкала Кристину из квартиры, пока Даниэль был на работе, и она вернулась обратно в Швецию, где ты появилась на свет. Позже мне было очень стыдно за то, как я поступила с тобой и твоей матерью, мне нет оправдания. Я все еще любила Даниэля и наивно надеялась, что наши отношения можно было сохранить. Мне невероятно жаль, что я тебя никогда не видела, но я наблюдаю за тобой на расстоянии и искренне радуюсь всем твоим успехам. Передай матери, что я люблю ее и бесконечно сожалею, что так вышло. Твоя тетя Сара.