Неужели мои новости ужаснее, чем беременность? И мне стало еще страшнее, чем прежде.

– Итак, чем вы занимаетесь, Джеймс? – спросил папа. – Вы учитесь в профессионально-техническом училище или что-то в этом роде?

– На самом деле он окончил университет, папа. Несколько лет назад. Ему двадцать семь лет.

– Да? – сказала мама. Она посмотрела на папу, а потом снова на нас. – Это довольно большая разница в возрасте.

Мы все некоторое время молчали. Их неодобрение было почти физически ощутимым. Я чувствовала себя так, словно медленно отрываю от кожи лейкопластырь вместо того, чтобы резко и быстро сорвать его.

Мой папа нахмурился.

– Это возвращает меня к моему вопросу. Если вы больше не студент, чем вы зарабатываете себе на жизнь, Джеймс? И почему, бога ради, вы встречаетесь с тинейджером?

Я никогда еще не слышала у него такого холодного голоса.

– Папа, мне уже двадцать.

Но, казалось, никто не обратил внимания на мои слова.

– Итак, – сказал Джеймс и немного поерзал на стуле.

Слава богу, что он берет все объяснения на себя!

– Это прозвучит не очень красиво. Но я хочу, чтобы вы оба знали – я очень люблю вашу дочь. – Он снова немного поерзал на стуле.

Сорви пластырь! Я уже не могла дольше терпеть все это. Просто скажи им!

– На самом деле сегодня утром я уволился со своей работы, – продолжал Джеймс. – Но до этого я работал в университете Нью-Касла. – Он сделал еще одну паузу.

Я чувствовала себя так, словно подвергала пытке всех присутствующих. Пора с этим заканчивать.

– Он мой профессор, – выпалила я.