Мои родители уставились на меня. А потом моя мама рассмеялась. А за ней рассмеялся и папа.
Я посмотрела на Джеймса. Он покачал головой. Он был так же сбит с толку, как и я. Я ожидала услышать проклятия или рыдания, но никак не смех.
– Не знаю, что вы сделали с Пенни, – сказала мама между приступами хохота, – но она никогда не разыгрывала нас. Хорошо проделано. Вы оба одурачили нас.
– Она даже не может никого надуть первого апреля, – добавил мой папа. – Но это было просто уморительно!
Я никак не ожидала такой реакции от них. Но мне было понятно, почему они решили, что я шучу. Я никогда не нарушала правил.
– Мама, папа. – У меня перехватило горло, когда я сказала «папа». Все это было так чудовищно, что они даже не могли поверить мне. – Мы не шутим. Вы сами сказали, что я не склонна к розыгрышам. И сейчас даже не День дурака.
– Конечно, ты шутишь, – быстро ответила мама. – Разница в возрасте? Твой профессор? В это невозможно поверить. Это нелепо. Это абсолютно нелепо.
– Джеймс – мой преподаватель устной речи. Я хотела сказать,
– Ты шутишь? Ты шутишь, правда?
Мама внезапно побледнела. Она посмотрела на Джеймса и нахмурилась, словно видела его в первый раз.
– Мы повстречались до того, как я обнаружила, что он работает в университете.
– И ты… – Голос изменил маме. – И он… – Она снова закрыла рот.
Наступила гробовая тишина. Но меня пугала не она.
– Мистер и миссис Тейлор, я знаю, как это может выглядеть, но…
– Она на втором курсе, – холодно сказал мой папа. – Она всего лишь на втором курсе.
– Я тогда думал, что она старше, – пояснил Джеймс.
– Вы думали, что она старшекурсница? Значит, вы путаетесь только с ними, не так ли?
– Папа, все было совсем не так.
– Мне кажется, вам лучше уйти, Джеймс. Нам нужно поговорить с Пенни наедине.