Что это? Что сейчас произошло? Неужели она в самом деле почувствовала меня, хотя меня и ее разделяет несколько десятилетий? Как это может… Мои мысли прерываются, поскольку что-то холодное и сладкое ударяет мне в лицо.

Нет, это все-таки не пинья-колада. Этом май-тай.

Я так потрясена открытием, что эта женщина из прошлого и я можем ощущать и видеть друг друга и даже проливать друг на друга напитки, что умудряюсь не заметить розовую скамейку в форме актинии, оказавшуюся прямо на моем пути. Я натыкаюсь на нее так резко, что валюсь на землю, и мою ногу пронзает боль.

– Клементина! – вопит Каспиан, и на лице его читаются одновременно раздражение и беспокойство. – Что ты… – Он осекается, увидев то, что находится прямо передо мной. Изломанное окровавленное тело Бьянки, скорчившееся под этой скамьей.

Как и у ее соседки по бунгало, ее руки и ноги согнуты под неестественными углами, а пустые глаза невидяще смотрят в пространство. Под ее головой разлилась огромная лужа крови, защищенная от дождя большой пластиковой скамейкой, под которой она лежит.

– Прости, – шепчу я, чувствуя себя так, будто на мою грудь давит тяжкий груз.

Потому что это сделала я. Это. Сделала. Я.

О, Джуд винит в этом себя, но это же во мне произошло расцепление. Это ради меня он выпустил эти кошмары на волю. Он сделал это, спасая меня.

Чувство вины сокрушает меня, как и горе.

– Прости, – шепчу я опять. – Мне очень, очень жаль.

– Нам надо идти, – настойчиво говорит Каспиан, стоя где-то впереди меня.

– Иди, – отвечаю я и, протянув руку, закрываю Бьянке глаза. – Я тебя догоню.

– Я не могу оставить тебя! Тетя Камилла убьет меня. К тому же остаться на острове не позволено никому.

В этом много иронии.

Он показывает на учителей, ведущих учеников к пляжу, на который путь им обычно полностью заказан.

Но сидя здесь, рядом с Бьянкой, я могу сосредоточиться только на ней, на девушке, в чьей гибели я виновата.

– Нам надо… – Он замолкает, когда кто-то опускается на корточки рядом со мной.

– Привет, Клементина. – Я поднимаю голову, услышав знакомый голос, и вижу три версии Саймона, присевшего рядом. – Ты знала ее? – с сочувствием спрашивает он.

– Я живу здесь всю жизнь, – отвечаю я. – Я знаю тут всех.

Он кивает и мягко берет меня за руку. – Прости, мне очень жаль, – этим своим тихим голосом говорит он.