– Твоя мать хочет, чтобы я привел тебя к ней, – говорит один из Каспианов, с беспокойством глядя на меня. – Она сейчас на пляже, надзирает за порталом. Она сказала, что мы покинем остров раньше первоначально намеченного срока.

Если учесть, что здесь происходит, я ничуть не удивлена тем, что она хочет, чтобы мы убрались отсюда так быстро, как только возможно. Но это не решает мою собственную проблему.

Я закрываю глаза и заставляю себя успокоиться, что совсем нелегко. Я делаю еще один вдох, обещаю себе, что, когда я открою глаза, все будет хорошо, и делаю медленный выдох.

Но, открыв глаза вновь, я вижу, что вокруг по-прежнему царит хаос, что в мире по-прежнему все вверх дном. С минуту я пытаюсь не обращать на это внимания, старательно избегая смотреть на что-либо или кого-либо помимо восемнадцатилетнего Каспиана. И спрашиваю:

– Но что насчет…

У меня нет слов, и я делаю широкий взмах рукой, слишком ошеломленная всем, что только что произошло, чтобы даже попытаться подыскать подходящие слова, чтобы заговорить о смерти Евы. И Бьянки. И многих, многих других.

Однако, к счастью, Каспиан понимает.

– В последние полчаса мы строили планы относительно того, как справиться со всем этим. В общежитии царит такая каша… – его голос срывается, но он прочищает горло и пытается снова.

– У нас есть списки, и мы будем отмечать каждого ученика, который войдет в портал, чтобы гарантировать, что мы нашли… всех остальных. Мы никого не оставим здесь, Клементина, клянусь.

– Ева… – Теперь голос срывается уже у меня, и у Каспиана делается такой вид, будто ему хочется заплакать вместе со мной. Остальные две его версии – прошлая и будущая – занимаются своими собственными делами: Каспиан из будущего скроллит свой телефон, а маленький Каспиан подбрасывает крошечный резиновый мячик.

– Мы возьмем с собой ее тело, – обещает он мне, прочистив горло. – Мы разыщем и переправим через портал всех. Но мне надо доставить тебя к твоей матери, пока она окончательно не слетела с катушек.

Я киваю, потому что понимаю, что он прав. Какими сложными ни были бы мои отношения с моей матерью – а они чрезвычайно сложны, – я испытываю такое же облегчение оттого, что она жива, что кошмары не убили ее.

– Джуд? – спрашиваю я, и у меня опять пресекается голос, потому что от одного звука его имени меня опять пронзает боль. Я не могу поверить, что все закончится вот так. Только не после этих десяти лет. Не после всего того, что мы пережили вместе. И не после того, как он наконец сказал мне то, что я так долго хотела услышать.

Он любит меня. Джуд любит меня. Но вместо того чтобы быть со мной, он уходит от меня – притом на этот раз навсегда. А я остаюсь стоять здесь, сломленная, с разбитым сердцем, в мире, в котором больше ничего не имеет смысла.