Я киваю Луису, чтобы дать ему понять, что я ценю его заботу, но что я знаю, что делаю. Затем поворачиваюсь к Джуду и вижу, что он неотрывно смотрит на меня своими загадочными глазами – и в них читается поддержка. И, когда он бросает взгляд на незанятое место рядом с собой за столом, я принимаю это безмолвное приглашение и, подойдя, сажусь рядом с ним.

Я не знаю, что сейчас происходит в его голове, не знаю, куда мы двинемся после того, что случилось у бунгало, и потом, на пляже.

Но Джуд сказал, что он всегда будет рядом со мной, и сейчас мне этого достаточно. Хотя я и готова противостоять тому, что может произойти в следующие несколько часов, я не смогу делать это одна.

– Что именно ты можешь видеть? – спрашивает Реми, встрепенувшись, и внезапно становится видно, что он очень, очень внимательно слушает меня.

Я ничего не говорю, пока не устраиваюсь рядом с Джудом и не чувствую, что он кладет руку на мою поясницу, оказывая мне моральную поддержку, хотя я и не подозревала, что я в ней нуждаюсь.

– Я знаю, что это прозвучит странно, но я всегда могла видеть призраков. Действовавшая на острове блокировка магических способностей учеников никогда не подавляла эту мою способность, как подавляла мои способности мантикоры. – Я едва заметно пожимаю плечами, чтобы дать им понять, что меня саму это обескураживает так же, как, наверное, и их.

– Призраков? – повторяет Моцарт, и глаза у нее раскрываются широко-широко. – Серьезно? Ты имеешь в виду страшных призраков, обычных призраков или нечто среднее между теми и другими?

Я думаю о призраке женщины с безумными глазами, которая взяла моду появляться, когда я совершенно ее не жду.

– И тех, и других.

– Это круто, – замечает Эмбер, и на этот раз видно, что ей очень интересно, что я скажу дальше.

– Это кое-что, – отвечаю я ей. – Я не уверена, что «круто» – это подходящее слово. Тем более что, начиная со прошлого вечера, я вижу не только призраков.

От этого откровения глаза Луиса раскрываются еще шире, а сидящий подле меня Джуд напрягается. Но прежде чем кто-то из них успевает спросить, что я имею в виду, Реми вскидывает брови.

– Что это значит? – спрашивает он, и в его глазах читается не просто любопытство, а настороженность.

Как мне объяснить ему, что в эту минуту я вижу его в трех версиях, как и всех остальных в этом зале, кроме Джуда. О, и я также могу видеть когда-то стоявший здесь стол консьержа, а также работавшего за ним старика.

– Я знаю, что это звучит невероятно и дико, – начинаю я, – но я уверена, что могу видеть не только настоящее, но также прошлое и будущее.