Мы с Джудом отвечаем одновременно.

– Это цитрусовый фрукт, – говорим мы.

Теперь все хохочут, уже не скрываясь. А мои щеки заливает краска, поскольку я сгораю от стыда.

– Его вкус похож на вкус грейпфрута, – замечает Джуд, отчего мне становится еще более неловко. Я смотрю на него так, будто не верю своим ушам.

– Тебе что, делать нечего? И ты просто сидишь и изучаешь разные виды фруктов? – язвит Саймон.

Джуд пожимает плечами.

– Может, я просто много знаю о фруктах.

– Может, ты просто много знаешь о том, как парить мне мозг, – парирую я.

Впервые, вероятно, за целую вечность, уголки его рта приподнимаются в настоящей полуулыбке.

– Может, и так.

Я просто уставляюсь на него, потеряв дар речи, и из моей головы разом вылетают все мысли. Отчасти потому, что эта улыбка превращает его и без того красивое лицо в нечто неописуемо прекрасное, а отчасти потому, что я уже очень давно не видела этой версии Джуда – Джуда, который смотрит на меня с теплотой в глазах и поддразнивает.

В эту минуту я могу делать только одно – неотрывно смотреть на него с легкой кривой улыбкой.

– Теперь, когда мы прояснили этот вопрос, – продолжает Саймон, прервав неловкое молчание, – возможно мы сможем выяснить, когда ты начала одновременно видеть прошлое и будущее.

Я резко выхожу из завладевшего мною транса.

– Это случилось примерно тогда же, когда гобелен вышел из строя.

Вся веселость на лице Джуда гаснет.

– Как это – вышел из строя?

– Я хочу сказать, что он стал выглядеть почти так же, как статические помехи на экране телевизора. Просто множество точек и никакой картинки. Это смотрелось очень странно.

– А где этот гобелен сейчас? – спрашивает он, встав и направившись к двери. – Он там, где мы оставили его?

– Думаю, он пропал, – отвечаю я. – Поскольку мне показалось, что он значит для тебя очень много, я отдала его Саймону, поскольку сама я должна была переправиться через портал вместе с моей матерью. Но портал порвался, и…