— Герр Хюттер? Так вы немец? — Мужчина вновь добродушно улыбнулся и протянул мне ладонь. — И куда вы, позвольте поинтересоваться, направляетесь? В Париж?

— Моему другу нездоровится. Штэф, пошли, — опять потащил меня Ксавьер.

— В Берлин, — ответил мужчина, указав пальцем на табло. Самолёт до Берлина вылетал через час.

— И вы? — спросил я Жюльет.

— Простите его за этот цирк, — какого-то чёрта всё не унимался Ксавьер.

Жюльет достала из сумочки билет: «Ньюарк — Трюдо».

Мне казалось, что цирк устроил не я, а как раз таки Жюльет и этот Хюттер. Притворяясь, ломали какую-то дешёвую комедию.

— Штэф, пошли, — похлопал Ксавьер меня по спине, подгоняя к выходу.

— Она знает, что я её искал? — спросил я Жюльет, и она в грёбанный сотый раз попросила «оставить Лэли в покое». — Она знает?! — голос сорвался на крик. Жюльет утвердительно кивнула. — Она в Берлине? — Посмотрел я на мужчину, который на добрый десяток лет был младше Жюльет. И я всё пытался понять, какое отношение он имел к обеим.

— Что?! — рассмеялся тот.

— Извините его, — прошептала Жюльет ему. — Она во Франции. Хорошего полёта! — направились они прочь из зала.

========== Глава 4-IV. Потерянное ==========

42

А потом всё изменилось. Я вернулся домой, провёл выходные за работой в студии. Мы выбрали песню для дуэта с берлинской певицей, и в понедельник вместе с Томом и Рене отправились в столицу. Лейбл снимал Майеру номер в отеле «RAMADA», в центре города, на пересечении улиц Шлегельштрассе и Шоссештрассе. Мы остановились там же. Студия Sony была в двух минутах вниз по Шлегельштрассе. Рядом — три кладбища и крошечные парки, поэтому Рене, Ксавьер и я выбрали набережную реки Шпрее местом нашей утренней вторничной пробежки. А после, в десять часов, мы успешно записались, и Ксавьер занялся мастерингом трека. В полдень состоялась фотосъёмка для промоушена альбома, а вечером — интервью на телевидении.

Мы постоянно были чем-то заняты, куда-то ехали или что-то обсуждали. За всей этой привычной музыкальной рутиной ко мне незаметно вернулось ощущение «прежней» жизни. Та короткая случайная встреча с Жюльет в аэропорту помогла «встать на переломанные ноги». Эли знала, что я её искал, но сама за эти три месяца даже не попыталась выйти на связь. Эта мысль придавала сил двигаться дальше, оставляя и её, и наши воспоминания разорванными огнями фейерверков в новогоднем небе Парижа.

На следующий день прибыли Лео и Хаген. Мы засели в студии Sony, решив отрепетировать завтрашнее выступление для Bundesvision. Позже подъехала вокалистка, Мила. В прошлом году, когда наш дуэт выбрали лучшим, никакой фонограммы никто не пускал. В этом году, выступая в качестве победителей, от нас требовалось лишь одно — зрелищно открывать рты, попадая в звучащие из колонок слова. Задача весьма простая, но мы всё же решили прогнать текст и отточить синхронность действий.