- Простите, Валентина Павловна. Но наш с вами разговор бесполезен. Вы и сами это прекрасно знаете. Илья в любом случае будет делать только то, что пожелает сам. Ни вы, ни, тем более, я никак на него не повлияем.

- А на нее? На нее можно как-то повлиять? Если бы она только уехала, чтобы ее не было!

Нина удивленно посмотрела на Макарову и спросила:

- Вы думаете, ее отъезд решит вашу проблему?

- Я не знаю, что может решить нашу проблему! – отчаянно воскликнула Валентина Павловна, и на них обернулась парочка за соседним столиком. – Я не знаю, чего она хочет! Я не понимаю, как жить! На пороховой бочке?

- Вот у нее и узнайте, чего она хочет.

Двенадцать лет назад Макарова уже говорила с Алисой Куликовской. Тогда сделать это было несоизмеримо проще. Когда перед тобой неоперившийся воробушек, который не знает, как себя вести, все проще. А сейчас, спустя столько времени… «По-польски разговаривает, представляете?»

Макарова тряхнула головой, отчего ее идеально уложенные волосы чуть подпрыгнули.

- Какая она сейчас? – медленно произнесла Валентина Павловна. – К чему мне готовиться?

Нина помолчала. И сама хотела бы понять, какая она – Алиса Куликовская. Что было в ней такого, что два здравых мужика становились возле нее непроходимыми тупицами. Но справедливости ради, Нина не знала ее совсем. Раньше сблизиться с ней не позволила ревность, сейчас – обида на Макарова, что выбрал другую. Выбрал навсегда.

- Обыкновенная, - наконец, сказала Нина.

- Видимо, не очень обыкновенная, - грустно усмехнулась Валентина Павловна, потянувшись за сумочкой, - ты обедать будешь? Мне, наверное, ехать пора, прости…

- Поезжайте, конечно, Валентина Павловна. До свидания.

- До свидания, Нин.

Оставив на столике деньги за кофе, Макарова поднялась и твердой уверенной походкой направилась к выходу. Выглядела спокойной. Хотя и на сотую долю не испытывала тех уверенности и спокойствия, что излучала. Но в этом была вся она.

Адрес Алисы Куликовской узнал для нее муж. Вопреки собственным угрозам забыть о существовании сына, он не мог оставаться в стороне. И ему тоже было больно. Это он когда-то тащил через границу дурацкого кота с драным ухом. И это он теперь отчаянно метался между акционерами «Sky Tower», желая хоть как-то смягчить урон и вернуть влияние. Потому что то было дело его сына. Потому что его сын жил этим десять лет.

Они не знали, чем объяснить его поступки, но теперь понимали оба – раскается. Обязательно раскается. А значит, захочет вернуться, даже если так никогда и не попросит.

«Но разговаривать с ней будешь сама», - сурово поджимая губы, говорил он, отдавая ей всеволожский адрес и номер телефона.