— Ага! И фильмов пересмотрела.

— И щеки у тебя самые красивые!

— А у тебя нос! — хохотнула Ксения и глянула на часы. — Идти пора. Еще к себе переодеться и за вещами.

— Когда перетащишь все ко мне, не надо будет никуда ходить, — все-таки проговорил он. С усмешкой, почти в шутку. Но ожидая ее реакции. Потому что тогда ясно станет, стоит ли говорить обо все остальном. Он прислушивался. Всегда прислушивался к ней, ожидая.

— Я подумаю, — прокричала она уже откуда-то из комнаты — носилась по квартире, собирая разбросанные накануне вещи.

И это стало последней каплей. Глеб прикрыл глаза и тяжело перевел дыхание. Если когда-нибудь кто-нибудь узнает в нем «того хирурга»… Не один же Басаргин… но еще и родители… в каких они отношениях теперь? Есть ли шансы, что не узнают.

Глеб бросил нож в раковину.

Жил в двух реальность. Последние несколько суток он жил в двух реальностях. В одной он все еще мужчина, который надеется. В другой — тот, кому надеяться не на что.

Когда они стояли в прихожей, и он наблюдал, как Ксения обувается, почти силой удерживал себя от того, чтобы не сгрести ее в охапку и никуда не отпускать. Потому что пока она здесь, пока ей не улетать, она — его. Но когда вернется? Почему он так отчаянно боится того момента, когда она вернется?

— Давай я тебя отвезу? — спросил Глеб.

— Нет, не надо, — она разогнулась, — завтра на такси придется домой ехать. Не люблю, — она быстро поцеловала его в щеку и повернула замок. — Я позвоню!

— Я буду ждать, Ксень.

Она махнула на прощанье рукой и вышла. А он не знал, не понимал, прощание ли это навсегда. Потому что она — его. Его, черт подери! Его! И он не может ее потерять!

* * *

Неторопливо шагая мимо витрин бутиков, так же неторопливо Ксения пыталась разобраться, какого лешего ее занесло в торговый центр. Более того, за каким дьяволом она посетила уже не один магазин и теперь тягалась с несколькими пакетами — по большому размышлению ей тоже было неясно. Но факт оставался непреложным. Она совершала несвойственные ей поступки, и что особенно странно — они ей нравились. Нравилось примерять белье и рассматривать себя в зеркале в узких джинсах. Нравилось решать, что нужнее в Стретовке: качели или гамак. Нравилось бродить в бутике мужской одежды.

Когда магазины слились в общий поток, Ксения сочла за лучшее отправиться на аромат кофе, витавший в воздухе, в надежде выдохнуть после своего агрессивного шопинга, к которому была непривычна, и позвонить Глебу. Последнее оказывалось особенно важным.

Слишком остро она осознала, что вся ее игра перед родителями перестала быть игрой. Она не понимала, когда это произошло. Но к моменту окончания рейса Ксения отчетливо уяснила: все, что она говорила матери на кухне, — правда. Она хочет с ним в отпуск, ей все равно, есть у него квартира или дом, и даже мысль о том, чтобы завести ребенка, не казалась такой уж дикой.