«Вита, только чур фото в соцсети не выкладывать!» — расхохотался Фриз.

Ксения отвернулась обратно к доске приборов. Наблюдать распушившего хвост Игоря не имела ни малейшего желания.

Потому и в гостиничном ресторане мысль о кофе была отброшена за нежеланием мешать рандеву самодовольного павлина и юной прелестницы, а Басаргиной пришлось ограничиться фирменным морсом и ретироваться обратно в номер.

Там безуспешно пыталась уговорить себя заснуть. Но новое открытие не давало сомкнуть глаз.

Ей было одиноко и пусто в огромной кровати. Ксения почти слышала голос Маргариты Николаевны, провозглашавшей: «А я говорила!» — и почему-то заставлявшей ее есть манную кашу, утверждая, что она очень вкусная. И кто знает, сколько Ксении пришлось бы ее съесть, если бы не сообщение, оживившее Вайбер. Она глянула на часы.

22:40. Его смена еще идет. И он мчится за сотни километров отсюда по ночному Киеву.

«Я рядом, Ксенька. Спокойной ночи».

«Если бы ты был совсем рядом!»

Если бы он был совсем рядом. Если бы она позволила быть совсем рядом.

Глеб откинул голову на спинку сиденья и прикрыл глаза, вымученно улыбаясь. Если бы можно было выключить жизнь на этом моменте, он бы именно так и сделал, пока еще сообщения в мессенджере оставались нитью, неизменно их связывавшей. Прошлое не отпускает никого и никогда, ожидая своего часа, чтобы выстрелить. Его не обмануть — время. Все равно отыщет. Может быть, не так уж он и невиновен? Иначе к чему это все?

— У тебя это серьезно? — услышал Глеб.

— У меня это серьезно, — дал он ответ.

Сонная Илонка сидела за ним, прижавшись лбом к спинке кресла с обратной стороны. Петька выскочил за сигаретами. У них было целых пятнадцать минут, чтобы перевести дух. Голос молчал.

— Жалко.

— Чего жалко?

— Себя. Нас с тобой.

— Илон, — Глеб полуобернулся к ней. Увидел только макушку с волосами, собранными в обыкновенную косу. — Каких нас с тобой? Не было же ничего.

— Ну вот тех, которых не было. Я на Новый год думала Олега бросить.

Глеб долго молчал. Вот тебе и непробиваемая. Вот тебе и «не впускала». Идиот, который нихрена тогда не видел. И сейчас видит не лучше.

— Хорошо, что не бросила, — наконец, разлепил он губы.