Клим подарил ей все постельное белье и посуду.

– Голубчик ты мой ненаглядный! – кричала она, бегая из комнаты в комнату. – Я ж теперь такая богатейка буду – никакой Рокфеллер за мной не угонится!

Внезапно Капитолина застыла на месте.

– Ой, а ведь с Галей тоже надо поделиться! Может, ей щетку для ботинок отдать?

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Клим.

Он несколько раз принимался за прощальное письмо Гале – дурацкое, наполненное бессмысленными пожеланиями удачи, здоровья и всех благ. Что ее ждало в будущем? Замуж ей не выйти – слишком много мужчин Галиного возраста было перебито на войне. Значит, все ее «удачи» будут сводиться к банке консервов, добытой к празднику, или к бесплатному проезду в трамвае.

Черт, об этом лучше было не думать!

Но не думать Клим не мог. Он снял трубку и попросил соединить его с Галиной квартирой.

Через минуту ее позвали к аппарату.

– Слушаю, – произнесла она, и Клим невольно вздрогнул, услышав ее голос – хриплый и тусклый, будто она была очень больна.

– Галя, я хотел попрощаться. Я завтра уезжаю за границу.

– И не вернешься?

– Нет.

Она молчала секунду, другую, третью, – и, не сказав ни слова, повесила трубку.

Клим вытащил из бумажника две купюры по сто долларов – последние, что у него остались, и положил их в конверт. Сегодня вечером ему предстояло пойти в Большой театр на митинг в честь одиннадцатой годовщины Октября, а после этого он решил заглянуть к Гале и оставить ей деньги в почтовом ящике.

4.

Все шесть ярусов Большого театра были украшены алыми лозунгами, натянутыми друг над другом. Надписи на них предназначались для чтения со сцены, и сидящим в ложах зрителям были видны только начала и окончания фраз: «Линия нашей партии…», «…против оппортунизма и примиренчества!», «Ведомый Центральным комитетом…», «…мировая революция!»

На сцене под громадным портретом Ленина был установлен длинный стол, за которым восседали почетные гости – руководители Всесоюзной коммунистической партии большевиков. На трибуне товарищ Баблоян с умилением в голосе зачитывал пожелания трудящихся к годовщине Октября:

– Мы, рабочие Электрозавода, надеемся, что вскоре по всей Европе пройдет волна пролетарских революций, и двадцатилетие Октября будет праздновать не только наша страна, но целый Европейский Союз Советских Социалистических Республик.