Они ели в кафе из одной тарелки, покупали в МакДональдсе две большие картошки-фри и два разных соуса, чтобы перекусить на ходу. Оказалось, Джеймс сам иногда балуется фаст-фудом — с тех пор, как мать потребовала, чтобы он никогда к нему не прикасался. Они таскали друг у друга картошку и хохотали, как ненормальные. Часами бродили по городу, счастливые, потерянные, молчаливые.

— А что делаешь на Новый год?.. — спросил Майкл.

— Сара зовёт нас к себе, — сказал Джеймс. — У неё будет вечеринка человек на пятьсот.

— И Томми приглашал. Но у нас все перепьются, как обычно — ещё до полуночи.

Джеймс фыркнул:

— У Сары будет то же самое, не сомневайся.

— Слушай, — сказал Майкл. — А давай не так?..

— А как?.. — растерянно переспросил Джеймс.

— Мы с тобой и там, и там будем два трезвенника. Знаешь, как это уныло, когда все нажрались, а ты сидишь, как стекло, и вообще не в теме?..

— Знаю, — вздохнул Джеймс.

— Короче, — Майкл скинул ноги с подоконника, сел. — У нас есть дом под Дорчестером. На берегу. Не прям на пляже, конечно, но недалеко от моря. Развалюха, но крепкая. Давай поедем туда?..

Джеймс замолчал, потом тихо спросил:

— Встречать Новый год?..

— Ну да. Ты когда возвращаешься в Лондон?

— Двадцать девятого, вечером, — сказал Джеймс.

— Вот я тебя подберу тридцатого утром, и рванём.

Джеймс замолчал. Майкл тоже молчал, ждал ответа.

Они умели сидеть в тишине. Каждый занимался чем-то своим, иногда поднимали глаза, обменивались взглядами. Научились заканчивать фразы друг за друга, а потом и заканчивать стало не нужно. «А знаешь…» — задумчиво говорил Джеймс. «А давай», — отвечал Майкл.

Иногда посреди молчания Майклу страшно хотелось что-то сказать. Иногда он открывал глаза в ночи с какой-то мыслью, которая ему приснилась. Но он никак не мог распознать, что это были за слова, что за мысли.

Это было что-то простое, будто короткая строчка из песни, застрявшая в голове. Или случайно подобранная фраза, которую уронил турист: слова незнакомые, но звучит гладко. Майкл повторял их про себя, как случайный набор звуков. Как леденец, перекатывал на языке, хмурясь и вслушиваясь: а смысл-то в этом какой-то есть?..