— В Москве. Соскучился ужасно! Где тебя носит в такую жару?

— Известно где — на яхте.

— Сейчас приеду, собирайся!

— И почему это все мной командуют? Собирайся да выходи. Как будто я сама не знаю, чем заняться! — я с возмущением швырнула пульт.

— Не болтай! Я принял решение: ты переезжаешь на Плющиху.

Кнопка на пульте спружинила вверх, и телевизор взорвался автоматной перестрелкой.

Интересно устроен наш мир: тебя срывают с места все, кому не лень, распоряжаются твоей судьбой и требуют при этом не болтать.

Я глотнула остывшего чая, и морщась от боли полезла в штаны. В телевизоре кого-то застрелили, и полицейские сирены, надсадно горланя, устремились к месту происшествия. Я нажала на кнопку, и звуки разом стихли. В образовавшейся паузе время зависло, боль от ожогов притупилась. Я оглядела комнату: диван с примятой подушкой, Алискин барашек, раскрытая книга, разбитый пульт — большой привет от Тошки, Митькины кассеты, разбросанные по столу — мой мир, готовый рухнуть от любого резкого движения. Еще неделю назад он казался мне пресным, меня влекло в дивный рай, который на поверку оказался преисподней. В том самом месте, где сходились все мосты, зияет нынче бездна, она затягивает внутрь со всеми бедами моими и печалями, а еще с горьким привкусом обиды, не дающей покоя усталому сердцу. Мой мир уже не станет прежним — он отравлен ядом, что гуляет по жилам, что проник в мою кровь вместе с жалом стыдливого убийцы.

Я выдохнула остатки раскаяния и вышла за порог.

В комнате было свежо и прохладно, кондиционер работал на полную мощь. Новая мебель стояла на своих местах, над диваном горел симпатичный светильник, на кухне висел бестолковый плафон.

— Я скоро вернусь, приготовь отбивные, — распорядился Антон и направился к двери.

Я остолбенела:

— Ты куда?

— Звонила теща, просила заехать, — Антон схватил ключи и вышел из квартиры.

— Звонила теща? Чтоб вы провалились!

Я села на диван и обхватила голову руками. Все очевидно: пора возвращаться домой, но только ноги цепенели при мысли, что Антон останется у тещи, потому что добрая старушка найдет для него кучу дел во благо сына. И будет их Антон исполнять до скончания века, а я, такая решительная и гордая, потащусь по ночному городу с чувством собственного достоинства и мыслью, что тебя в очередной раз отымели. Я встала с места, добрела до кухни, открыла упаковку, выложила отбивные на тарелку, выбрала нужный режим и включила программу. Микроволновка загудела, диск завертелся… замигали цифры…. Я прежде не готовила в печи, но тут решила рискнуть, чтобы не выглядеть хуже Амины. И без того угрюмый вид Антона не сулил никаких индульгенций и, вспомнив его кислую гримасу, я поняла, что снова чувствую себя ребенком и словно в детстве боюсь наказаний.