Мой вопрос прозвучал как-то вяло: происходившее казалось сценой из хорошо забытой мелодрамы.

— А разница в том, что слова провоцируют мысль, все ставят на свои места, помогают во всем разобраться самой.

— А, может, ты и прав, — согласилась я, — Говорить с кем-то надо…

Эльф выслушал меня и резюмировал:

— Моя девочка влюблена и увы! не в того.

— Что значит, не в того? Кто это решает?

— Только время, — ответил он.

— Значит, будем ждать.

— У меня сложилось впечатление, — с усмешкой заметил Эльф, — что твой Антон стоит в сторонке и с гордостью наблюдает за ходом сраженья.

— Он переживает за сына.

— Это самая распространенная отмазка, — скривился Эльф, — Сыну станет легче, когда в его семье закончится кошмар.

— Мать внушает ребенку, что отец его бросил, — произнесла я назидательным тоном и только тут отметила, что говорю как Антон.

— Ну, этот маневр глупых жен мне тоже известен, — улыбнулся Эльф, — Она уродует ребенка, а отец, вместо того, чтобы занять позицию и положить конец мучениям, играет на руку жене.

— Отец пытается показать сыну, что любит его и не бросит.

Похоже, я всерьез заделалась адвокатом Антона.

— Пока сын уверен в одном, — констатировал Эльф, — его матери плохо. Он подсознательно ищет сильную сторону, а находит лишь двух метущихся взрослых. Ему страшно от мысли, что под ногами трясина, и она расползается, и нет рядом силы, способной если не собрать в кучу слизь, которую они развели в собственном доме, так хотя бы подставить плечо, за которое он смог бы ухватиться.

— Что же делать? — спросила я, по-детски глядя на Эльфа.

— Тебе — жить дальше, — посоветовал он.

— Я не о себе.