— Ром… Спасибо, что рассказал. — Настя прижалась ко мне ближе. Ее дыхание согрело мою шею. — Тебе было очень больно. Так бывает. Но ты стал сильнее, а, значит, сумеешь все пережить и обязательно найдешь выход. Эй, я с тобой.

— Правда? — Спросил с улыбкой.

Ее подбородок уперся в мое плечо. Наши лица находились так близко, что у меня снова защекотало в животе. Мне хотелось сказать ей так много, но вместо этого мы оба молчали. И было так легко, как давно уже не бывало. Будто жизнь снова возвращалась в мое окаменевшее тело.

— Не уходи. — Прошептал я, наблюдая за движениями ее пушистых ресниц.

— Не уйду. — Улыбнулась она. Шмыгнула носом и добавила: — Обещаю, мы останемся здесь навсегда и околеем до смерти.

— Вот черт. — Рассмеялся я, приподнимаясь. — Ты замерзла? Сильно?

Настя привстала и коснулась пальцами покрасневшего носа.

— Есть немного.

— Идем, погреемся. — Подал ей руку и помог подняться. — Здесь есть одно кафе.

— А мы можем взять еды с собой и поесть в машине?

— Конечно.

— Я просто тоже очень соскучилась по тишине.

Мы спускались в лифте, осматривая город с высоты птичьего полета. Постоянно перебивали друг друга, показывая пальцами и называя вслух достопримечательности и здания, смотревшиеся особенно эффектно с такого ракурса. Смеялись и постоянно переглядывались. Я открылся ей и теперь чувствовал облегчение. Мне хотелось большего: хотелось скорее исправить все ошибки. Отказаться от этого дерьмового спора и расставить, наконец, все по своим местам.

Взяв еды, мы направились к машине. В кармане зазвонил телефон. «Зайцева» — значилось на дисплее. Я скинул вызов и убрал телефон в карман. Настя сделала вид, что ничего не заметила. Мне стало стыдно.

— Меня зовут Анастасия Ежова. — Сказала Ёжка, сев на пассажирское сидение. — Мой папа умер, мама тяжело больна. Кроме дяди Кости у меня в этом городе никого нет. — Она постаралась улыбнуться в ответ на мой сочувственный взгляд. — Да все нормально, я привыкла. Это у вас в городе все избалованные, а мы, деревенские, закаленные.

— Ты из деревни? — Мои брови взметнулись вверх.

— Да. — Гордо. — Из Степановки. У меня там деревянная изба, русская печь, колодец. — От воспоминаний на ее лице расплылась улыбка. — Там дышится вольно, березы шумят, сверчки поют в высокой траве, река плещется. А восходы какие рубиновые, а звезды какие яркие!

Мы рассмеялись. Открыто и заливисто. Не стесняясь, и не сводя друг с друга взглядов.

— Ну, что, успокоилась? — Спросил я, подавая ей пакет с картофелем фри. — Больше не переживаешь, что пришлось пару прогулять?