…Пусть во мне уже кипела кровь, торопиться было нельзя. Не-е-ет. Не сегодня…

Жилу за жилой, каплю за каплей — всё выжму из тебя, гнида… ВСЁ!

Всё мне расскажешь. Шаг за шагом — а потом и сам всё пройдешь, пока не изойдешься и не вымолишь себе смерть…

(М и р а)

Орал. Вопил. Молился…

Да только сегодня — я не я. И нет во мне больше человечности.

Если тогда были лишь догадки и предположения, то теперь… картина срослась — детали заняли свои пазы.

И быстрее сам сдохну, чем уступлю: никакой пощады, хоть в каком-либо виде, этим чертям…

…

За окном уже и сумерки сгустились: то ли дождь собрался, то ли вечер грянул.

— Че там по времени? — облизался я, оторвав взгляд от этой твари, что валялся в луже не только крови, но иного, такого же гнилого, как и он сам, позора. Взор около — психопатическая тишина. Уже не только скулить, но и дышать, мразь, перестал.

Вытер нож об штанину, сложил его и спрятал в карман, завершая больного зверя пир.

— Около семи. А че?.. — прожевал эмоции Потапов.

— Да что, Миру не знаешь? Мало всё ему… — загоготал Вольский и подошел ближе. Замер около меня. Стоит, жует свои семки и лыбу на все, выбитые в 90-х, а нынче — золото и металлокерамику, давит.

— Да не. хуе уже с ним. Хватит. Поехали, — раздраженно рявкнул я. — Малая ждет.

— А его куда? — кивнул головой Колян на жмурика. — Туда, к нам?

— Нет, — поспешно. — Не в этот раз. На пришибские склады. Там бросим. Пусть знает, Сука, что я теперь в курсе… и иду по Него… Где бы не прятался — везде найду… Найду и четвертую. — Немного помолчав: — Да и чтоб… остальным неповадно было.

(М и р а)

Едва тормознул Потапов тачку у хаты Вольского, как тотчас я кинулся на улицу. Через двор — и на веранду. Обмер, пришпиленный к месту, завидев Майорова. Сука, сидит один, без моей Полоумной, за банкетным, блядь, столом, что-то жует и чем-то, пиздец как, грузится.

— ГДЕ ОНА?! — ошалевши, взревел я, давясь предчувствием. Поежился от страха.