Рев, удушливые рыдания с визгом вырываются из меня.

— Ваня, Ванечка! Не плачь, прошу! Я просто поговорить! Поговорить хочу! — попытка перекричать мою панику. Истерику.

А его тепло будто раскаленная плазма уже испепеляет мою плоть.

— Я не могу! Не могу! — отчаянно сражаюсь за свою химерную идиллию, к которой столько шла, в которую столько сил вложила. — Я замужем! У нас сын!

— Я знаю, котенок, — еще сильнее его стальная хватка, сужаются кандалы, пробираясь, казалось, к самой душе. — Я знаю! Я ж ничего… просто поговорить.

Обмираю покорно.

Попытка взглянуть в лицо ему, но в момент осекаюсь. Отстраниться — и того более недоступно.

— Просто поговорить, — шепотом на ухо. — Прости, — немного помолчав. — Просто иначе не мог поступить. Не мог не увидеть тебя.

— Я замужем, — полоумной мантрой. Не зная… для кого впредь повторяя, напоминая: ему, или всё же себе.

— Я всё понимаю, Вань. Всё хорошо.

Его напор, веление — и вынужденно лицом к лицу, на расстоянии вдоха. Нос к носу. Губы едва не соприкасаются.

— Зачем ты здесь? — горестно я, вымаливая вранье. Грубость. Боль. Но только не то, что может…

— Тебя хотел увидеть, — беспощадным залпом.

— Зачем? — рыком, уже ненавидя себя за столь откровенную слабость, бесхарактерность. Искренность. Его и себя за искренность.

— Хотел убедиться, что у тебя всё хорошо.

Выть, отчаянно голосить хотелось, утопая в агоническом припадке.

— Всё хорошо, — притворной, напускной дерзостью циничный рассудок.

Колкие мгновения тишины — и отваживается:

— Не вырывайся, прошу. Не убегай. Просто поговорим, хорошо? Я ничего тебе не сделаю. Ничего не потребую. Просто поговорим. Прошу.

До боли. И пусть сжимал меня до боли, и я всему противилась отчаянно… казалось, счастливее, чем в этот миг, я никогда еще в жизни не была. Душу дьяволу готова продать… лишь бы это никогда не заканчивалось. Замереть бы так навек. В Его объятиях. Утонуть, захлебнуться, в Его тепле, в Его аромате.