— Ой, а я ему запретил своё искусство-то применять, он хотел песню о походе нашем…

— Барду петь запретить? — рассмеялся пышноусый. — Напугал кота котлетой. Ты можешь запрещать, сколько вздумается. А бард не сочинять не может. Да я ему ещё втихаря на затылок капель из твоего серебряного кубка, который ты у дев истинных спёр, помнишь, вот этих капель ему смахнул. Они ж самые капли истины и есть, теперь важнее барда, чем Миролюб, во всём мире не сыщешь… Не волнуйся.

— А что с флейтистом? — спросила Лея. — Раз уж, выходит, он помогал магии в Краю, а мы его под суд…

— А вот за этим я вас и догнал, — признался пышноусый. — Нам с флейтистом, хоть мы и давно знакомы, а не ужиться сейчас никак. И только ты наш спор можешь разрешить.

— Как это, — удивился Иннокентий.

— У флейтиста, видишь, это давняя история, с чего б начать, — подбирал слова пышноусый. — У него отец был… Мы с батькой его знакомцами хорошими считались. В общем, отец обещал в лепёшку разбиться, а моего сына на престол вывести, назло Клариссе, которая его жену сгнобила. Вот флейтист и мучается теперь, вроде батино дело доделать обещал…

— А что ж ты его отца не сберёг? — спросила Лея. — Я ту историю хорошо знаю, как флейтист мальчонкой к бате ходил в ключи свистел, без мамки, без папки остался… Ты-то где был, друг отца?

— Виноват я… — склонил голову пышноусый. — Виноват перед ним… Не знал я…

— Как это ты не знал, — запротестовал Иннокентий. — Ты ж всё знаешь…

— А вот этого не знал, ключник там, старый хрыч, могучий он был, я не знал ничего… В общем, что теперь карманы наружу выворачивать, обиды на свет выставлять. Мне, Кеш, помощь твоя нужна. Мне флейтист-то ничего не сделает, сам понимаешь, меня достать невозможно. Да и я ему ничего не сделаю, он бессмертный тоже… Но вот он мне досаждать будет долго, потому что зарёкся всех королей, кроме тебя, гнобить. А я ещё перед ним виноват, что Миролюба не дал убить, по твоей просьбе, между прочим, не дал. Так что ты тоже у меня в долгу. Так и выходит, я — у флейтиста, ты — у меня.

— Короче, — рассмеялся Иннокентий.

— Скажи ты ему, что ты король, а я наместник, с твоего высочайшего указа…

— Да, пожалуйста, — улыбнулся юноша. — Как только я ему скажу?

— А здесь он, сейчас, у нас тут перемирие небольшое, Гога леща прислал с кухаркой своей новой, вместо Аксиньи она, так мы за чарочкой пока вражду отложили, да и то дело — тётушку старую надо к Гоге домой вернуть, вот везём…

— Гога? — удивился Иннокентий. — Ох, а как же он, про Казимира-то знает?

Пышноусый помотал головой. Иннокентий вздохнул.