— Я тебе это типа миллион раз твердил.

— Наверно, я этому не верил.

— Почему?

— Не знаю. Наверно, потому, что так долго не было ничего прекрасного.

— Я знаю! — воскликнул Бен. — В больнице все было таким не прекрасным. Вот потому-то, когда я выбрался из нее, оно и стало действительно прекрасно. А теперь, когда еще и Анат прилетает, я по-настоящему счастлив.

— Счастлив, — крутнул я головой. — Это даже лучше, чем все прекрасно.

— Хорошо. Тогда я больше не буду говорить, что мне прекрасно. Буду говорить, что я счастлив.

Быть счастливым — это, если вспомнить, на что нацелена моя карьера, — все, что на самом деле и нужно любому из нас.

Мы были милях в шести-семи от аэропорта. Продвигались в неизбежной пробке. Но это не имело значения. Ведь мы приезжали так рано, что аж смешно.

Зазвонил мой мобильник.

У меня сердце в горле застряло. Не в прямом смысле, само собой, но в этом выражении заложен наглядный смысл. Просто до того момента я этого не знал.

Подумал: «Она передумала». Подумал: «Что-то во мне знало, что передумает».

Глянул на номер вызова. Это была не Анат. Звонил кто-то, прежде мне никогда не звонивший. Я сглотнул свое сердце и ответил.

— Алло?

— Рассел? — Мужчина.

— Да-а. Это Рассел.

— Рассел. Грег Вассерман. Значит, послушайте, Расс… я звоню предложить вам должность. Если только вы уже не успели согласиться на что-то другое.

— Не успел. Я согласен. С радостью.

— Отлично. Добро пожаловать в «Вассерман и Тэйт». Лгать не стану. Вы набрали кучу очков за работу в «Хэтчер, Свифт и Даллер». Не скажу, что вы и так не были отличным соискателем. Но мы тут все поговорили и чувствуем, раз уж нам нельзя ничего сделать для остальных из ваших коллег…