– Ваш билет?

– Не имею-с! – дерзнула Маша, в голосе сверкнула пьянца.

– Ну, тогда вам выходить на следующей.

XXXVII

XXXVII

Я стоял у подножья холма, на котором здоровенные буквы-клумбы формировали слово «Москва», помечая путь следования въезжающих в город водителей.

Я залез на холм – оказалось, там было высоко, и передо мной открылся выгодный вид на вечереющий мегаполис. Вдалеке маячили какие-то разноцветные огни, но я почему-то точно знал, что настоящая сущность – та, с которой я мечтаю поговорить, – висит здесь, в воздухе болотного цвета прямо передо мной.

Я принялся кидать туда камни. Мои догадки подтвердились: камни не падали на землю, а исчезали на высоте четырёх-пяти метров, теряясь в топкой невидимой материи. Но отвечать мне никто не собирался.

– Эй, Москва! – крикнул я. – Ты же знаешь, что я здесь, отзовись!

Я огляделся, мне не хотелось, чтобы меня приняли за ненормального. Но и оставаться нормальным также не моглось: я продолжил звать.

– Ну чего тебе? – откликнулся ленивый низковатый девичий голос, вроде как у героини фильма «Курьер».

– Скажи, Москва, как покорить тебя?

– А тебе зачем? – ответила девица изумленно. – Температура поднялась, что ли?

– Хочу быть с тобой, принадлежать тебе и владеть тобою же. Решать, как всё будет. Менять тебя и меняться вместе с тобой.

– Пошло говоришь, юноша. Пошло! Знаешь, сколько я такого наслушалась… Ты лучше скажи, чего конкретно ты от меня хочешь – может, и помогу. А там уж, как заведено – скорей забирай и беги.

– Я хочу покорить тебя, город! – выпалил я, не подумав. И, подумав, конкретизировал: – Я хочу написать новый генплан.

Уж не знаю, ей это не понравилось или её могущественным сутенёрам.

На небе появилось невиданное атмосферное явление – в мою сторону стремительно плыла туча, от которой вниз ровным рядом ответлялись черные вертящиеся столбы. Была ли это редкая природная аномалия или неизвестное мне оружие, однако я в любом случае был прав, бросившись бежать от этой страшной небесной медузы, которая нет-нет, да и ужалит куда-нибудь за шиворот.

В той жизни я жил на отшибе в неказистом голубятнике, построенном членами неведомого героического кооператива из чего попало. Время от времени у здания обрушалась какая-нибудь из стен, обнажая секреты конструкции – голубятник был построен, в том числе, из картинных рам, красных цитатников Мао, граненых стаканов, дыроколов, подслушивающих устройств и матрасов из плацкартных вагонов. В случае обрушения стены мы с соседями заново выстраивали её уже из наших подручных материалов: в ход шли папки с документами, коробки из-под бытовой техники, пивные бутылки, стационарные телефоны, прочитанные книги и стопки DVD. Сколько я помню, голубятник был непригоден для жизни птиц, однако мы оказались явно более неприхотливым видом.