Примечательным было также и то, что для того, чтобы войти, нужно было не повернуть ключ в замке, а крутануть дверь вокруг ключа, который, войдя в скважину, становился очень крепким рычагом. Чтобы сделать это, нужна была сила и особая сноровка – наверно, поэтому в наш дом никогда не забирались воры, пусть он и выглядел достаточно хрупко и беззащитно. Словом, оторвавшись от преследования медузы, я прибежал домой, обернул дверь вокруг ключа и зашёл.

На первом этаже, как и обычно, стоял дым горой и пир коромыслом.

Близнецы-кочегары Волков и Баранов наперебой бесперебойно горланили казацкие песни под баян, нарочито пытаясь сожрать друг друга на месте. Олимпийский чемпион по плаванию Солонин наперсточничал с тремя рюмками чего-то бурого под носом у статского советника Гавриловой, которая начисто была лишена чувства юмора.

Торговец с рынка Измаил соблазнял под торшером очередную амазонку, а народный артист Карело-Финской ССР Петровский демонстрировал кворуму уникальное умение в одиночку исполнить изысканное па-де-де.

Мне, скромному студенту-архитектору, было явно нечем себя проявить, особенно после такой вопиющей неудачи на любовно-урбанистическом фронте. Так что я прошмыгнул к доставшемуся нам от пожарной части эвакуационному столбу и проворно взобрался на свою антресоль.

Сосед по комнате Димка принялся клянчить у меня пятихат до стипухи – и здесь покоя нет. Я развернул перед своим лицом какой-то чертеж, чтобы убедительнее сделать вид, что я его не слышу. Но и тут промах – в чертеже была выжжена здоровая дыра (видать, кальянным углём), так что я снова столкнулся с ним взглядом.

Пятихат пришлось отдать. Гол как сокол я вышел обратно на улицу и побрел в ближайший кинотеатр для детей-инвалидов. Дети-инвалиды проходили на сеансы за сущие копейки (а впрочем, ходить они в большинстве своём всё-таки не могли), а прочие сограждане вообще бесплатно, так как для них каких-либо цен в прейскуранте предусмотрено не было.

Показывали фильм такого года выпуска, что люди постарше называли его старым – они-то помнили, как это было давно, – а молодые киноманы сочли скорее чем-то недавним, так как они тогда еще не родились, а история уже успела закончиться.

Я привычно счел зрелище утомительным и заснул на стартовых титрах – редкая возможность нормально поспать в относительной тишине. Все полтора часа мне снилось, что я нахожусь в темнице и ворочаюсь на неуютных полатях.

Окончательно отошел от сна я лишь тогда, когда, снова карабкаясь по столбу на антресоль, я хлопнул себя по лбу: в кинотеатре я забыл тубус! Это ж надо всё время носить с собой чёртов тубус из опасений, что дома его стащат и разменяют на пузырь, чтобы вот так взять и забыть его на скучном киносеансе.