– Он агрессивен? – Тесса снова заговорила как профессионал, как знаток.

– Нет. Но очень мнителен. Думает, что в дом приходят какие-то злодеи, прячут вещи. Думает, что они переводят часы и даже меняют дату на газетах. Но стоит мне рассказать, что у кого-то проблемы со здоровьем, как он тут же встряхивается и выдает точный диагноз. Разум, конечно, странная вещь. – Ну вот. Вот. Еще одно удивительно тактичное замечание. – Он не в себе. Но не агрессивен.

– Это хорошо.

Тесса опустила на стол форму с пирогом и начала выкладывать начинку из большой, без фирменных знаков, банки с надписью «Черника». Начинка выглядела довольно густой и клейкой.

– Держи, Элинор, – сказала она. – Вот тебе обрезки.

Элинор стояла прямо за спиной у Нэнси, и та постоянно одергивала себя, чтобы не повернуться и не посмотреть. Но теперь девушка проскользнула за стол и, не поднимая глаз, начала скатывать обрезки теста в один комок.

– А он умер, – сказала Тесса. – Это я знаю.

– Кто «он»?

– Ну он. Твой друг.

– Олли? Олли умер?

– Ты разве не знаешь?

– Нет. Нет.

– Думала, ты знаешь. А Уилф не знал?

– Уилф не знает, – автоматически поправила ее Нэнси, защищая место мужа в мире живых.

– Я думала, знает, – ответила Тесса. – Они же родственники?

Нэнси не ответила. Конечно, она должна была понять, что Олли умер, коль скоро Тесса оказалась тут.

– Наверное, держал это при себе.

– Уилф – он такой, – сказала Нэнси. – Когда это случилось? Ты была рядом?

Тесса помотала головой, что могло значить либо «нет», либо «не знаю».

– А когда? Что тебе сказали?