Сказанное, не произвело ожидаемого ощущения на подзащитного, чему Алесей уже давно перестал удивляться, как ему казалось, чудачествам богатого человека, а кому, как не ему было знать, какие суммы и, какая недвижимость принадлежала этому сегодня скромному арестанту: «Да по ходу, этот „Гомер“ прекрасно понимает, что с такими денежками он в любой колонии будет окружен любовью и заботой, ни в чем ни будет иметь отказа, да и освободится, так или иначе, гораздо раньше конца строка. Конечно, врагов у него нет, „противопоказаний“, тем более — он и не заметит, как сделает долларовыми миллионерами несколько человек, которые с легкостью и готовностью, причем, совершенно не нарушая своих служебных обязанностей, смогут обеспечить ему самое, что ни наесть комфортное проживание с несколькими арестантами, с готовностью согласившимися помогать инвалиду, не бесплатно, конечно. Почему-то уверен я в лечении, а это явно не больше двух лет, год надзора и свободен…».

Оба понимали, что лучшим вариантом будет, все таки, пересмотр приговора. Привыкнув к камере, Буслаев был рад прождать именно в ней сколько понадобится времени, просил устроить нахождение прежних соседей с ним, поскольку все привыкли к друг другу, а перевод в другую камеру, вот — вот должен был состояться, так как осужденных с не осужденными старались не содержать. Это было не сложно для Игнатьева, как и еще пара моментов, решенных сразу после выхода из помещения для встреч арестантов с арестантами.

Так прошло еще, чуть больше двух месяцев, Алексей навещал каждую неделю, и в очередной приход сообщил, что недавно состоявшимся судом, без его участия, как он и просил, было принято положительное решение, скоро придет бумага, по которому его обязаны этапировать примерно на месяц в главный центр психиатрии, где пройдет расширенная психиатрическая экспертиза, выводы которой бесспорно позволят получить другой приговор, после чего, через два, максимум три года, он окажется где пожелает на свободе, хочет на святой горе Афон, хочет в любом монастыре Руси, а хочет и еще где-нибудь — ему решать.

Последние уточнения очень обрадовали Буслаева, ибо он почему-то не думал о такой возможности, а ведь это и впрямь теперь стала его мечта, причем теперь совершенно реальная и не такая отдаленная…

Действительно, не прошло и недели, как начальник тюрьмы, сам лично сообщил о ему постановлении, поздравил, объявил, что лично переживал за него, понимает его состояние, и по возможности, как помогал прежде, постарается все провести с этапированием максимально комфортно. Пожав друг другу руки они расстались, как давние друзья, правда, с разными желаниями. Офицер, достаточно поправивший свое финансовое состояние, был совсем не против возвращения «Гомера», притом, что он совсем не составлял никаких проблем, как многие другие. Буслаев же, расставался со смешанными чувствами, хотя и оставался глубоко благодарным…