— А как же иначе? Как вы можете слепой видеть «главврача»; того или иного человека; потом говорить, что он был там и там; как можно незрячему знать, что с чем смешивают, и все это лежа в полуобморочном состоянии?!

— Для вас это сложно понять более широкие возможности для слепого с обостренными, помимо потерянного зрения, остальными чувствами, которые дают часто исчерпывающую информацию, которую вы анализируете, складывая запахи, звуки, слова, понимаемые по ним движения, даже намерения, а потом…, скажите, как я в начале разговора определил присутствие вас обоих, хотя поздоровался только один? А я не могу в этом помещении ни слышать, не обонять, вообще ничего из того, что происходит в помещении, где находитесь вы.

— Вот этого я не знаю… — Захар Ильич был озадачен. В принципе, что-то действительно можно было обосновать, даже без всякой мистики, но в случае с Буслаевым ее становилось все больше, причем настолько, что исключить ее из череды обстоятельств, действующих на исследование уже не мог.

— Да… Тут, Кирилл Самуилович, есть над чем… Думаете, это не было галлюцинацией?

— Уверен…

— Пусть так…, пусть так…, простите…

— Так вот, они закончили тем, что наложили на лоб, шею и места сгибов рук и ног, какие-то тряпочки. Доктор сказал, что это найдено в каких-то артефактах…, кажется какой-то советский профессор, увлекался переводом с древне-славянского…, какие-то неизвестные книги или еще что-то…, и вот от туда…

— Отец Королины! Точно! Вот это да!..

— Что вы говорите, Марина Никитична…

— Простите…, мысли вслух…

— Все это должно было превратить меня в «овощ» в течении одного дня…, причем, я должен был обслуживать сам себя, то есть ходить в туалет, питаться, выполнять простые операции, проделываемые автоматически, без обдумывания, при отсутствии воли и эмоций.

— А зачем это?

— Не знаю, возможно, информация, которой я обладаю…

— Интересно… Хотя нет, забудьте, а то тоже захотят превратить в «овощ»… И кто же такой добрый?

— Вам это ни чего не скажет, скорее всего, — он везде нос свой сует… Это мой бывший советник, хотя думаю и не советник вовсе…

— Так может быть сообщить куда следует?

— Это не мое дело, к тому же я обязан оставить ему возможность покаяния, причем, так сказать самостоятельно пришедшего, а не в виде дачи показаний…

— Еще что-нибудь помните?

— Нет, но, если интересно, вернусь к прежнему, к первому моменту своих ощущений — «зачем мне это дано?»…

— А вот что именно «дано» — это ведь все загадки, если не объяснить…