Душа:

— Я чувствовала освобождение от тела, в строительстве которого принимала участие — да! я строила свою тюрьму, но думала ли о том, что слабость его закупорит все поры для вхождения благодати. Разум не подчинен был мне, он прямое наследие свободы, дарованной Богом Своему творению — свободы с удовольствием принятой, но с отвержение ответственности за нее. Строя, я с радостью предполагала, что это будет броней мне от мира материального, но и более совершенные Ангелы ведут себя осторожно, а главное смиренно…

Ангел:

— Воистину разум с самого детства обрастает плодами своего воображения и оправдания, а не желая быть хуже кого-то, осуждает уже с малых лет в других то, чем болен сам. Ему бы дружить с бессмертной душой, но она скучна ему своей изначальной чистотой, вечно прислушивающейся к голосу совести. С малолетства человек впитывает не лучшее, но высмотренное противоположное, что возбуждает та, испорченная со времен падения Адама, часть его генетики, которая и создаст темную сторону его личности. Душа слишком занята попыткой правильного восприятия добра и зла, в себе этого е не познать и она обращается к сторонним примерам, в чем таится частая подмена, к которым она не готова. Именно поэтому без правильной помощи родителей и воспитателей, упускает она своего тюремщика на вольные хлеба греха и страстей, увлекаясь позже и сама, даже не замечая этого.

То, что люди именуют «смертью», всего лишь «дверь», которую, почему-то даже гении боятся, как тупик своего существования и гениальности, выделяющих их среди прочих людей, хотя именно гении то должны распознавать и знают правду, но знать и верить — разное, как и осознав свою гениальность, возгордившись, считать это своей заслугой, а не даром Божиим. Если демоны не только верят, но знают и трепещут от Лика Господня, то человек все пытаясь понять и осознать мозгом, даже добиваясь этого, скорее всего, по-настоящему не поверит, потому что вера — это дар, не берущийся, но дающийся.

Ориентируясь и надеясь на себя, человек воспринимает эту «дверь», как личность, с ее личностными характеристиками, оправдывающими зло в отношении него, хотя может ли быть дверь «кем-то», оставаясь «кое — чем» и не большим?! Безотказный механизм, исполняющий свое нехитрое предназначение, боготворится боящимися своего конца язычниками, умилостивляется отчаявшимися мистиками жертвами и приношениями с древних времен, задабривается в надежде ни на что. И ужас — некоторые и вовсе заблудившиеся, приближающие свою кончину непростительным, в очах Бога, суицидом, умоляют быть к ним снисходительными бесов, в чем издевающиеся над своей душой. Как можно пойти на это? Но попавшей в жесткие лапы бесов, убеждающих разум человека именно таким образом покончить со страданиями, одновременно поторапливают к краю пропасти гибнущую душу, к самому началу ужасных мук.