Душа:

— Уже отсоединяясь от тела, видела я не столько важность не прошедшей жизни, сколько ее сути. Все волнующее и пугающее теперь казалось сгоревшими спичками, просто ради бесполезного огня, не зажегшего ни одну свечку! О сколько церквей пройдено мимо этим ненасытным телом впопыхах торопящимся куда угодно, лишь бы мимо Божиего дома. А что стоило пробыть в нем пять минут, которые с ужасом воспринимались потерей времени, в то время как годы, проведенные в суете, зрелищах и дороге к погибели, казались недостаточными. Я вспоминала свою жажду спокойствия, но слабости тела быстро напоминали мне о понравившихся удовольствиях и тащили к разврату, блуду, кишкоблудию, усиленно приближавших нас к часу смертному…, и вот он! Вот он отрезок, где я согласная на все, ничего уже не могу, только припадаю в страхе к Ангелам возносящим меня.

Ангел:

— Обреченность ужасна для человека, тем более, вопреки привычке забывать о своей конечности, неожиданно вставшей перед обрубком его плотского бытия: прах к праху, но он не может чего-то опасаться, ведь он лишь биологическая изношенная машина, требующая уже не починки, а замены — страшится душа, обвиняемая совестью. Чем оправдаться, когда последняя знает, что все до последней мелочи записаны в «Книге жизни», даже Ангел, изо всех сил старавшийся спасти ее, в случае отрешенности ее от Бога, будет обвинять ее. Каждое слово этого угасающего разума, станет подтверждением глубины падения! Каждый скептический смешок на легкое замечание о неверии, знаке Божием, так же, как и посланный благой помысел Ангелом, проигнорированные человеком, обернутся здесь обвинением, и далее, в лучшем случае — мытарствами… Каждый!..

Смерть, будь она в воображениях скептика, язычника, атеиста, сатаниста, кого угодно, личностью, то должно быть таким же обреченным на конечность нечто, как и сам человек, но как можно признавать смертность бытия своей души в любом случае. «Захлопнется» дверь, обрушится пройденный, позади оставшийся, туннель, погребя под собой ограниченность пространства, отчиститься личность от всего, что временно, оставив в небытии сомнения и подозрения вместе с самим «могущественным» временем, ибо ни одно вечное бытие в нем не нуждается. Но в отличии от любого человека, этому механизму совершенно безразлична собственная «кончина», все же духи, пользующиеся этим и другим, даже не знают и сейчас о наличии подобного, поскольку не нуждаются ни в проходах, ни в дверях, ни в отрезках — их мыслям, как и движению нет преград, и единственное ограничение — невозможность быть в разных местах одновременно, но только в одном…